Горничные тупили еще секунду, потом поклонились мне — даже ниже чем в прошлый раз — и разошлись по этажам.

Рита, смахивая слезы, убежала последней.

Я выдохнул, и тут ко мне подошли сзади и обняли.

— Женя, я тебе говорила, какой ты у меня хороший? — сказала сестра мне на ухо.

— Кажется… Пару сотен раз, — ухмыльнулся я и щелкнул Настю по носу.

— Будет тебе в двести первый! На, держи метлу. На нас третий этаж, где мы побили больше всего зеркал.

Только выглянув в первый попавшийся коридор, я осознал масштаб разрушений, и дело даже не в зеркалах! Бегая наперегонки с убийцей мы не жалели ни картин, ни ваз, ни мебели…

Да уж… Видать, закатать рукава придется не по-детски, и закончим мы только под утро.

Презрев сон, мы активно сгребали осколки, а вокруг, виляя хвостом, бегал Берс и с гордо поднятой головой держал веник. Нам он, правда, его отдавать отказался, но с ним хотя бы не скучно.

Едва мы очистили половину коридора, как раздался звонок, но на этот раз в дверь. Пес обеспокоенно залаял и бросился к выходу.

— Это еще кто? — спросила Настя и тут же хлопнула себя по лбу. — Юрист, зараза!

— Серьезно? — спросил я и скосил глаза на часы. — Время два часа ночи, какой юрист⁈

— Самый обычный барон Яков Сперанский. Он всегда с радостью заявляется по первому требованию дедушки! Хоть ночью, хоть ранним утром… Мне иногда кажется, что он вообще никогда не спит.

Бросив веник, Настя побежала в холл, а я направился вслед за ней. Сразу захотелось посмотреть, что это за юрист, который может с радостью примчаться даже заполночь!

Возможно, такой пригодится не только деду, но и внуку.

Мы сбежали по лестнице в холл, однако нас уже опередила одна из горничных — она как могла помогала невысокому усачу с бородкой клинышком и в клетчатом пиджаке отбиться от Берса, который вился вокруг, рычал и пытался цапнуть гостя за ногу.

— Берс! — бросилась Настя оттаскивать пса. — Плохой, плохой мальчик!

— Добрый-бобрый день! Вернее, поздний вечер, переходящий в раннее утро! — весело поприветствовал нас гость и принялся раздеваться. — Анастасия Михайловна, вы прям моя спасительница. Польщен! Позвольте вашу ручку-с!

Отдав горничной котелок и бежевый плащ, он подошел к сестре и поцеловал у весьма потрепанной и запылившейся Насти кончики пальцев. Правый глаз он держал прищуренным, а вот левый, широко раскрытый, казалось, вовсе не имел радужки, и крохотный зрачок сильно выделялся на чистом белке. А еще юрист ощутимо хромал на левую ногу и не выпускал из руки трость.

А дедушка не соврал, когда называл этого малого чертом… Я бы тоже охарактеризовал так этого типа — было в нем нечто лукавое и дьявольское!

— А это… — повернулся ко мне юрист и, прижав руку к груди, поклонился. — Неужто ваш жених? Польщен, польщен!

— Нет, Яков Станиславович, — закатила глаза сестра. — Познакомьтесь, это мой брат, Евгений Михайлович Скалозубов.

— Ага, вот оно что! — резко поменялся в лице юрист. — Кажется, наконец-то мы стали свидетелями бурного примирения двух родов? Не отец так сын припал к руке умирающего, правильно?

— Вполне возможно, — отозвался я. — А вы, видимо, наслышаны о моем отце?

— Ох, как же не слышать⁈ Что вы! — охнул юрист. — Ведь это был ТАКОЙ ПРОЦЕСС и такой человек! Ваш отец отказался от услуг адвоката и успешно защищал себя сам, и, что интересно, выиграл! Это событие не вошло в учебники по юриспруденции только по чьему-то злому умыслу. Какой-то идиот «наверху» решил, что это позор инквизиции, хотя… видимо, так и есть, — и он, сверкнув длинным клыком, прошептал мне. — В общем, я бы душу продал, только бы поучаствовать в процессе подобного толка!

— Да что вы? — невинно улыбнулся я. — На чьей же стороне?

Юрист даже глазом не моргнул:

— Ага, вопрос с подвохом? Но давайте не будем терять времени. Анастасия Михайловна…

— Да, прошу, пожалуйста! — кивнула Настя и бросилась провожать юриста к деду.

Тот захромал по лестнице, а когда мы поднялись на третий этаж, Настя покраснела — в этом крыле мы еще убраться не успели…

— Прошу прощения, но я всегда знал, что Саблины и Скалозубовы умеют весело проводить время! — хихикнул Сперанский, осторожно переступая через осколки. — Так, он не в своей спальне? Интересно-интересно… Позвольте мне перевязать платок с дороги, а… А хотя бы в ванной есть зеркало? Нет, ох-ах, какой конфуз! Хотя кое-кто утверждает, что юристы не отражаются в зеркалах! Это шутка, конечно же!

Отпустив смущенную Настю с юристом, я направился заканчивать ликвидацию разрушений. Глаза уже слипались, а ликвидировать еще дохрена…

Я схватил висящее на стене потрескавшееся зеркало и хотел было убрать его подальше, однако с той стороны на меня посмотрел «я».

У меня фингал под глазом⁈ А ни Настя, ни Сперанский отчего-то даже не заикнулись об этом. Я пощупал себе веко, и почему-то боли не почувствовал совсем.

Так, а что если?..

Я вытащил маску и поднес ее к груде осколков, в которое превратилось зеркало. «Я» с той стороны проделал то же самое, однако…

Ага! Веселая маска в отражении была грустной!

Охренеть! Как же?.. Ух ты! Мой «я» с той стороны только что подмигнул мне⁈

Я помотал головой и снова уставился в свое отражение. А чем черт не шутит?

Маска немного попахивала паленым, но припала к моему лицу как влитая. «Я» с другой стороны надел свой вариант. А вот зеркало сразу поменялось — стоило поглядеть на него сквозь глазные прорези, как оно засияло ровным голубоватым светом. Прямо как портал на Нексусе!

Я ткнул пальцем в один из осколков, и он заколыхался, словно водная гладь, по которой прокатилась волна ряби. Интересные дела…