– Чье это, отвечайте?! Кого он тут еще оперирует, кого пользует, ну, что?! Да не смотрите вы на меня так! Что вы тут покрываете, говорите! Это мой дом, мой!!!

У меня начиналась самая настоящая, голодная, бессонная истерика.

Но вместо ответа опять этот взгляд на меня, не столько испуганный, сколько сострадающий…

А может, я и вправду давно «того», совсем с катушек съехала, может, меня здесь вообще нет?!

И это все – сон?!

А как же тогда Платон? Он же есть!

Вот я и сейчас проверю…

Если спит в моей комнате Платон, как живое подтверждение тому, что я существую в здесь и сейчас и что с памятью моей все более или менее в порядке, значит, «того» – не я!

– Стой, стой, голубушка, так не надо к нему врываться, ой не надо…

Но я все равно дернулась, по пути запнулась о гору каких-то старых коробок в прихожей, они посыпались в разные стороны и с грохотом развалились по полу.

Я грязно выругалась, переступила через них и пошла было дальше, но Ангелина Петровна, подоспевшая сзади, успела прихватить меня за рукав.

– Не шуми так, моя хорошая, пусть он пока поспит, – вдруг заурчала тихо, в самое мое ухо.

Я терпеть не могу, когда меня трогают чужие люди!

Но от ее неожиданного прикосновения мне вдруг стало немного спокойней.

– Надо пойти проверить, может, плохо ему…

«Господи, как я устала».

Что-то свинцовое, вековое навалилось на меня.

Ну еще бы, я три дня подряд пила только коньяк и успокоительные, а вчера вообще за целый день ничего, по-моему, не съела… Плюс стресс, плюс физическая нагрузка. Это вчера, на адреналине, я почти не ощущала веса Платона, а сегодня тело ныло так, как будто я вагоны всю ночь разгружала.

Как старая мудрая река, бабулин голос обволакивал, проникая внутрь меня, кружил, успокаивал.

«Господи, как я устала…»

Мне нужно в лес.

В то самое, потаенное местечко, где мы с Адой когда-то любили делиться наивными девичьими секретами: там было спокойно, там был мой личный храм, теперь забытый и давно заброшенный, да… все так…

Это было место, где все когда-то было просто и ясно, где будущая жизнь казалась мне большим и увлекательным путешествием, где самой серьезной проблемой была ссора с бабушкой, там летали бабочки, там пели птицы… и там я сейчас найду ответ, мне просто необходимо как можно скорее попасть туда!

– Давайте все же проверим Платона, а потом… Мне нужно будет ненадолго отойти.

– А, конечно-конечно, милая, пойдем, – она с явным облегчением выдохнула, – а далеко ли ты собралася, ведь и взаправду хозяин-то может приехать… кто ж его знает, милая…

Я выдернула руку, чуть отодвинулась от нее и четко, медленно произнесла:

– Я, я тут хозяйка! После смерти родителей других хозяев у этого дома нет. Я его не закладывала, не продавала, и без моего ведома здесь не должно было проводиться никаких действий, понятно?! Я не хочу вас обижать, совсем не хочу… Вы помогаете. Вы спасли вчера очень дорогого мне человека… Ну да ладно… Вы-то ни в чем не виноваты, а с Николаем Валерьевичем я потом сама поговорю!

И вот опять эта тень на ее лице.

Ее что-то очень сильно напрягает, вот только что?!

– Ой, горемычная ты моя… голубушка.

Она быстро, на миг, прижала мою голову к себе, а потом, готовая идти, взяла меня заботливо, как тяжелобольную, под руку.

Мы аккуратно, еле ступая, вошли в комнату.

Платон все так же сопел, потел и чему-то слегка улыбался во сне. Хорошо ему там, спокойно, а что же будет, когда он очнется? Да нет, мне «спасибо» не надо, я не про то, но что он думает насчет моего вчерашнего вторжения?

Бабуля поправила на нем одеяло, пощупала пульс.

– Пойдем, пойдем, он скоро проснется, а пока пусть поспит, непутевый.

Я усмехнулась.

«Непутевый»!

Конечно, непутевый, да, в общем, такой же, как и я!

Но сейчас, в этот момент, я должна быть сильнее, я просто обязана быть собранной и здравомыслящей!

Еще каких-то полгода назад я и представить себе не могла, что я способна взойти на такую ступень отношений, где все формальности, схемы, все «правильно-неправильно», «прилично-неприлично» становятся абсолютно не важными, не нужными и лишь мешающими главному.

Когда у меня начинались отношения с мужчиной, в моей голове через недельку-другую после «завязки» автоматически возникал эдакий «калькулятор действий». И дело было даже не столько в материальной стороне вопроса, сколько в бесконечных, изнуряющих подсчетах: кто из нас первый позвонил, кто первый что-то предложил, кто не извинился, кто слукавил, кто виноват и что делать… И если я начинала в какой-то момент чувствовать себя в проигрыше (а это ощущение приходило достаточно быстро!), отношения перерастали в проблему прежде всего для меня самой и, ярко вспыхнув, быстро угасали.

И профессор мне был дан совсем не случайно.

Случайностей не бывает. За то, что я выжила, – низкий поклон небу и моим родителям, моим ангелам, а то, что я запуталась в себе еще когда-то давно, задолго до аварии, – это истина, которую я начинаю осознавать только сейчас.

С профессором же было все просто, он все решал за меня!

Он придумал мне ролевую модель и всего лишь, слегка надавив на мое горе, получил меня – опустошенную, пассивную, брыкающуюся лишь для вида, а на самом деле просто струсившую девчонку, не желающую нести ответственность за свою собственную жизнь…

Не будь аварии, я бы точно так же рано или поздно, продолжая жить как жила, нашла бы своего «профессора» по одной простой причине: мне давно уже был нужен кто-то демонический в страшном темном углу, на которого можно было бы списать все мои личные неудачи. Да, именно так, и против природы не попрешь: все мои карьерные успехи, мои маски и образы, которые я демонстрировала окружающим почти всю сознательную жизнь, мою «фартовость», которую многие принимали за сильный характер, – всю эту тяжесть теперь перевесило одно маленькое перышко под названием «любовь».

Любовь истинная, та, которая выпадает где-то там, на рулетке богов.

Любовь, не требующая подсчетов, доказательств и постоянных жертв.

И именно ее отсутствие в жизни и послужило настоящей причиной моего личного краха.

А благодаря этому непутевому чудику, сопящему в моей кровати, я возрождаюсь, я начинаю понимать, каким я хочу видеть этот мир на самом деле, и мне снова хочется жить! Не так, как было в первом томе, а по-другому, по-новому…

Да, я многого еще не знаю, я почти