– Что-то не могу до неё дозвониться. Звонок проходит, а трубку она не берёт.

– Уехала, наверное, – как можно беззаботнее сказала я. – Она, оказывается, плотно общается с отцом и его семьёй. У неё там брат есть, Женька. Уехала, телефон работает, а трубку брать дорого: роуминг.

– Надо же, не знала, что Ника с отцом общается, она не говорила… Я за неё рада. Если Ника объявится, передай ей, чтобы хоть смс кинула…

– Обязательно передам!

Положив трубку, я перевела дух. Наташа была из тех добрых, искренних людей, которым стыдно врать, поэтому, когда правду говорить не хотелось, мне с ней было тяжело. Конечно, рано или поздно она узнает о Нике, но пусть уж лучше поздно, чем рано…

Что же касается «секрета»…

Сейчас, на расстоянии, Илья казался мне интереснее всех мужчин, с которыми я встречалась после развода. В свете моей нынешней ситуации даже интереснее Дениса. И я точно могла сказать чем: своим умением жить здесь и сейчас, включённостью в жизнь, которой не хватало Денису, которой не хватало мне. Я плохо запомнила то короткое время, которое мы провели в постели, но в памяти остались бережность, с которой он прикасался ко мне, ласковая предупредительность его тела и странное ощущение, что эмоционально он переживает эти минуты глубже и ярче, чем я. Той сумбурной ночью я, сама того не осознавая, почувствовала этого человека близким… Да. Мы мало виделись, но я успела понять, что у нас может быть общее, одинаково ценное для обоих. Может, на год, может, на жизнь, но это общее между нами могло родиться… Но не сбылось и теперь уже не сбудется… Не поправить. От каких нелепостей, недомолвок и недоразумений порой зависят самые главные вещи в жизни!

Я зашмыгала носом. Но вспомнила про Нику и сдержалась. «Всё пройдёт, – утешила я себя, – и это тоже…» В горле стоял вязкий ком.

И тут снова зазвонил телефон. Это была Ира Усова.

Ириша не спрашивала про Нику, не распространялась о событиях своей жизни. Более того, она даже не поздоровалась. Я подняла трубку и услышала:

– Маша? Слушай, Маш, я с ума схожу.

– Привет, – машинально отозвалась я. – Что случилось?

– Всё, что могло случиться, уже случилось, – ответила Ирка. – А именно: у меня едет крыша.

Она рассказала мне о том, что у неё вот уже две недели бессонница, а на рассвете ей мерещатся злобные тени за окном. При этом она чувствует себя разбитой, постоянно хочет плакать и злится на любой пустяк.

– Я стала как цербер, – ровным голосом говорила она. – Еле сдерживаюсь, чтобы не орать каждую минуту… И никакие успокоительные не помогают. Ты, случайно, не знаешь, к какому специалисту с такими проблемами обращаются – к неврологу или психиатру?

– Случайно, знаю. Ты только не ори сразу… Тебе на работу надо, Ир. У тебя натура деятельная, общественная. Не будешь её загружать – твоя натура изнутри тебя сожрёт. Такое моё мнение.

Ирка помолчала. Я думала – она бросит трубку, а она молчала, глубоко дыша на другом конце провода. Потом сказала нерешительно:

– Я уж и сама думала… Но сначала надо решить… Где найти няню, которой можно доверить Сашу?

– А какую тебе надо? – боясь её спугнуть, спросила я.

– Во-первых, с медицинским образованием, – это обязательное условие. Во-вторых, не совсем уж чужую, чтобы за неё кто-то мог поручиться, порядочную… Ну а вообще мне бы хотелось, чтобы это был одинокий человек. Женщина. В возрасте, но не старая. И чтобы знала, что такое дети… Могла пожалеть, посочувствовать… Человек чтобы хороший… ответственный… добросовестный…

– А ты искала? – Я была озадачена её требованиями.

– Искала… Ни у кого из моих знакомых такого человека нет. А в агентство я обращаться не хочу. У тебя, случайно, нет подходящих знакомых?

– Нет…

– Ну что ж. – Ирка вздохнула. – Может, со временем появится…

Мы ещё поговорили о нянях, о возможности устройства на работу. К моему удивлению, Иру, которая уже давно сидела дома, совершенно не пугала перспектива поиска работы. Её тревожил только вопрос подбора подходящей няни для сына. Выдвигаемые ею требования показались мне, мягко говоря, специфичными, но, зная Ирин упрямый характер, я не ждала, что она их изменит.

– Где ж нам найти тебе такую няню? – спросила я напоследок. – Может, твои родители подскажут? Или, может, сами с Сашей посидят? Мама твоя – как?

Но оказалось, что Ирина мама уже пробовала сидеть с Сашей; её хватило на два дня.

– Нет, родным это психологически тяжело, – сказала Ира. – Не получается это ни у кого, кроме меня…

Я пообещала, что, выйдя из отпуска, первым делом расспрошу своих коллег, нет ли у них на примете подходящей женщины, и на этом мы распрощались. И только положив трубку, я осознала, что в Ире действительно произошли большие перемены. Подумать только, она сама решила выйти на работу! Устала, бедная.

На следующий день после этого разговора пришёл Денис.

За время, которое прошло после развода, я много раз представляла себе, как Денис зайдёт в квартиру. Мне казалось, что я почувствую его приближение заранее. В действительности я ничего не почувствовала. Раздался звонок. Я убавила газ в духовке, вытерла руки о фартук и открыла дверь.

Денис топтался на коврике. Я заметила, что он нервничает и в то же время полон решимости.

И ещё мне подумалось как-то само собой: пришёл, как Арсений, – без предупреждения.

– Привет, – сказал Денис. – А я к тебе.

Я отступила в глубь прихожей. Он перешагнул порог и закрыл за собой дверь.

В прихожей снял туфли. Выпрямился.

– Я не займу у тебя много времени.

В это время я пыталась понять, что происходит у меня на душе. С некоторой оторопью я осознала, что рада Денису. Это было спокойное, лёгкое чувство. Что сейчас, вот сейчас… что-то произойдёт и всё кончится. Всё: моя ненормальная мазохистская привязанность, мои хождения по кругу, мой личный День сурка. И эта мысль вызвала у меня тихое ликование.

Денис двинулся за мной. Сел на стул.

– Что печёшь?

– Пирог, – ответила я.

Он постучал пальцами по столу; на правой руке блестело кольцо. Денис проследил за моим взглядом, и на лбу у него появилась морщинка.

– Не тяни, – сказала я и неожиданно для себя улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, глядя на меня снизу вверх. И тут я окончательно поняла, что за чувство зрело во мне все эти дни. Это чувство называлось: свобода.

Я села на стул напротив Дениса и стала смотреть на него. Хотелось запомнить его лицо.

– Что ты обо всём этом думаешь? – спросил он.

Я посмотрела ему в глаза.

– Думаю, что простила тебя.

Денис смотрел на меня с замершим лицом.