Я не спеша добралась до своего дома. На лавочке у подъезда увидела Татьяну Ивановну, нашу старшую по дому. Она задумчиво наблюдала за мальчишками, гоняющими на площадке в футбол. Я поздоровалась и присела рядом, ожидая, что Татьяна Ивановна, по своему обыкновению, задаст мне какой-нибудь вопрос.

Но старшая молчала. Я скосила на неё глаза. Она по-прежнему наблюдала за мальчишками, и лицо у неё было грустное.

Я стала вспоминать, что слышала о Татьяне Ивановне: по первому образованию медсестра, по второму – социальный работник. Всю жизнь проработала в отделе кадров. Если кому-то в доме требуется сделать укол – идут к ней, потому что по медсестринской части Татьяна Ивановна ничего не позабыла и навыков не растеряла. Если нужен совет по вопросам отношений с начальством – тоже идут к ней. Уже три года вдова, совсем недавно вышла на пенсию. У неё двое детей, которые живут в разных концах страны. Они приезжают каждый год и всё почему-то зимой. Свои обязанности по дому она выполняет очень добросовестно отчасти – из-за чувства ответственности, отчасти – из-за скуки и одиночества. Параллельно работает в агентстве по подбору нянь, домработниц и сиделок…

Сегодня Татьяна Ивановна показалась мне странно похожей на американку Джес из ресторана «Баржа».

– Татьяна Ивановна…

Старшая повернулась: вопросительный взгляд из-под очков.

– Татьяна Ивановна, как ваше здоровье?

– Плохо, – хмуро ответила она.

Я удивилась: Татьяна Ивановна была человеком энергичным и жизнерадостным. Я не могла вспомнить, когда она жаловалась.

– Вы заболели? Чем?

– Одиночеством, – отрезала она и отвернулась.

Ну вот, подумала я, и здесь та же тема… Почему люди, страдающие от одиночества, не могут встретиться и дополнить друг друга?.. Я думала об этом какое-то время, а потом в моей голове оформилась идея.

– Татьяна Ивановна, вот послушайте…

Старшая подняла брови.

– У меня есть подруга, у её сына ДЦП. Из-за него она сидит дома, не работает, нанимать няню со стороны как-то боязно, вот и тянет: мальчику уже семь лет исполнилось. А подруга моя – она очень способная, ей работать хочется… Может быть, вы возьмётесь…

Через полчаса я поднялась в квартиру, унося с собой согласие Татьяны Ивановны стать няней Ириного сына. Оставалось уговорить Иру доверить Сашу Татьяне Ивановне. Сделать это, несмотря на решение Иры выйти на работу, я знала, будет не так-то просто.

Следующий день был днём концерта. Я вышла на улицу и увидела, что день стоит не такой жаркий, как накануне, сквозь марлевые облака неярко светит солнце, дует приятный ветерок, и люди на улицах одеты по-разному – и почти раздеты, и в брюках, лёгких кофтах или олимпийках.

На пляже народа было меньше, но ненамного. Я искупалась на приличном расстоянии от скопления людей и вернулась домой, по дороге закупив продукты. До концерта оставалось ещё достаточно времени, чтобы привести себя в порядок.

С пляжной сумкой и тяжело нагруженными пакетами я добралась до квартиры. Открыла дверь, вошла в прихожую и поставила сумки на пол. И вдруг увидела обувь.

Мужские летние туфли, аккуратно придвинутые друг к другу, стояли рядом с дверным ковриком. Я уставилась на них, не в силах пошевелиться. Вор?.. Грабитель?.. Но почему тогда сняли туфли?.. А если не один?.. Услышали меня и затаились?.. Вопросы вихрем пронеслись в голове, сердце заколотилось так, будто я пробежала стометровку.

Из комнаты не доносилось ни звука.

Мокрыми руками я открыла входную дверь и выскользнула в тамбур. Позвонила в соседнюю дверь. Там жила пара крепких ещё пенсионеров, Иван Сергеевич и Зинаида Петровна. Хоть бы один оказался дома!..

Но за соседской дверью было тихо. Должно быть, уехали на дачу. Как и мои коллеги, они были страстными дачниками.

Я распахнула дверь на площадку, вернулась в квартиру и вставила в проём входной двери одну туфлю чужака. Струйки пота стекали у меня по спине и впитывались резинкой юбки.

– Кто тут?! Э-эй!

В комнате кто-то заворочался. Потом до меня донёсся слабый голос:

– Не пугайся… Это я…

Я остолбенела. В голове возникла и повисла, как транспарант, мысль: «Концерт… накрылся».

Как была, в обуви, я шагнула в комнату. Арсений лежал на диване, по самые плечи завёрнутый в мой плед, и моргал сонными глазами. Лицо у него было бледное, щёки под неопрятной щетиной ввалились, под глазами темнели круги.

– Как ты сюда попал?!

Он сел. Сначала спустил ноги на пол, потом подобрал их под себя и закутался в плед до самой шеи. Глаза оленёнка Бэмби глянули на меня поверх ворсистой ткани.

– Я спрашиваю: как ты сюда попал?

Арсений улыбнулся слабой улыбкой:

– У меня был ключ.

– Откуда?

– У тебя в тумбочке… из связки запасных. Давно уже…

«Как ты мог?..» – хотела сказать я. Но промолчала. Прошла и села на край дивана.

– Ты родителям звонил?

Арсений покачал головой.

– Лиде?

Тот же ответ.

– Почему?

Он пожал плечами.

Я молча смотрела на него, он потянулся и прижался ко мне. Уткнулся головой мне в плечо. Я обняла его одной рукой и почувствовала, как под майкой вздрагивают его лопатки. Две недели прошло после того, как Арсений сбежал с Юлей, а мне показалось, что я не видела его вечность и что за эту вечность он стал младше. Я гладила его по спине; плечо под его лицом стало влажным.

Так мы сидели какое-то время. Потом Арсений отстранился. Вытер ладонью глаза и сказал:

– Она меня бросила. Отправила в магазин, а, когда я вернулся, её не было… Никого не было.

– Где… где это случилось?

– Под Владимиром, на базе… На базе отдыха.

– Там есть магазины?

– Это недалеко от города. Она отправила меня в город, а сама тем временем уехала.

– Куда?

– Не знаю. Её телефон недоступен.

– Как же ты добирался? Лида сказала, ты забыл деньги, карточку…

– Она оставила мне деньги. А база была оплачена вперёд.

Я присвистнула про себя. Бедный Сенька!

– И много денег, Сень?

Он посмотрел на меня злыми, несчастными глазами.

Мы долго молчали. Я хотела сказать ему что-нибудь утешительное, но слов не находилось.

– В конверте. На конверте написала: «Волшебно. Буду помнить всегда. Ю. М».

– Зачем? – вслух подумала я.

– Наигралась, – зло бросил Арсений.

– Самое главное, – с отчаянием сказал он, – что я до этого дня, до самой последней минуты, даже не подозревал, что она хочет от меня избавиться. Мне даже в голову не приходило… И, если б не эта записка, я бы подумал, что её увезли насильно… Украли, связали. Но горничная сказала, что на базу никто в это время не приезжал, что… девушка была весёлая, как всегда!