И наполнил их чем-то совсем уж неприличным. Но, возможно, это были просто слухи, распускаемые нерадивыми слугами. В любом случае пострадавший от дерзкого ограбления через пару месяцев разбился на горнолыжной трассе, когда спускался по маршруту повышенной сложности.

— Красиво тут, — проговорил я.

Инга всю дорогу молчала, увлеченно читая документы в пухлой папке и делая заметки на листах. После моей реплики она оторвалась от своего занятия и посмотрела на меня поверх дужки очков. Мне подумалось, что я давно не видел настолько привлекательной девушки. В ней ощущалась порода. Все же Лазареву не была чужда тяга к прекрасному, раз он выбрал себе такую помощницу. Наверняка с ней было проще вести переговоры. Скорее всего, девушка могла только одной своей улыбкой разрядить накалившуюся обстановку. Ко всему прочему, я заметил, что исправлений в бумагах она оставила немало.

— Вы про дома? — спросила девушка.

— Постройки меня не так впечатляют, как природа, — пояснил я.

Инга сняла очки и убрала их в узкий футляр, который тотчас сунула в карман пиджака.

— Ваш дом тоже находится в приятном месте. Вам уютно жить в своем поселке?

— Возможно, я бы рассмотрел вариант перебраться в город. Но оставлять в доме дядюшку мне не хочется.

— Я слышала, что у него серьезная травма. Вам приходится за ним ухаживать?

Вопрос прозвучал вполне нейтрально, но отчего-то резанул слух.

— Петр Феликсович способен себя обслуживать и не нуждается в уходе. А в крайнем случае всегда можно было бы нанять сиделку. Но я имею в виду иное.

— А что же? — поинтересовалась помощница Лазарева.

— У вас есть семья? — уточнил я, игнорируя вопрос.

Девушка потерла переносицу, будто пытаясь собраться с мыслями.

— Конечно. Я не из приюта, если вы об этом.

— И вы оставили бы в одиночестве своего родственника ради того, чтобы из блажи переселиться в другое место?

— Мы все по-своему одиноки, — внезапно заявила девушка и взглянула на меня, склонив голову к плечу.

— Конечно, — не стал спорить я.

И понял, что смотреть на Ингу сделалось неприятно. От нее повеяло холодом, от которого хотелось закрыться.

Машина остановилась у ворот нужного нам трехэтажного дома с гербом семьи Лазаревых. На одном из столбов забора сидел черный ворон. Едва авто остановилось у ворот, он переступил с лапы на лапу, рассматривая машину, а затем протяжно каркнул. И створки начали медленно открываться. И я усмехнулся: ворон был призывным. Таких часто использовали мастера природной магии. Птицы хорошо годились для разведки. Мастер спокойно мог наблюдать за местностью глазами ворона. Здесь же его использовали для присмотра за воротами. И я был уверен, что на территории такой ворон был не один.

Машина въехала за ограду и остановилась у фонтана. Тот располагался перед главным входом, как и в моем доме. Стоящая в центре скульптура изображала человека в плаще с глубоким капюшоном, скрывающем лицо. Он опирался на посох. В его навершие был вставлен большой мутный белый самоцвет. В другой руке каменный мужчина держал рог. Как раз из него в бассейн стекала вода.

В этот момент я понял, что стоит именно сегодня вынуть одуванчики из пасти каменного льва и вызвать мастера, чтобы он запустил механизм фонтана перед особняком Юсупова.

Инга улыбнулась мне и произнесла:

— Прибыли Василий Михайлович. Прошу за мной.

Нам открыл дверь расторопный слуга. Я вышел из машины и направился на секретарем к ступеням крыльца, на котором меня уже встречали трое. Седой мужчина в строгом черном костюме и белых перчатках, и пара парней, лет двадцати пяти, лица которых были покрыты шрамами. Судя по всему, это была дружина дома. Один из парней окинул нас цепким взглядом, и я заметил, что уголки его губ тронула едва заметная улыбка. Однако из-за шрамов она выла кривой.

На дружинниках были серые форменные костюмы, без герба семьи. И я с удивлением заметил, что руки обоих бойцов скрывают красные перчатки.

Мы поднялись по ступеням крыльца, и седой мужчина, очевидно, дворецкий, поклонился:

— Добро пожаловать, Василий Михайлович, — вежливо произнес он, открывая перед нами дверь дома. — Прошу. Сергей Иванович уже ждет вас.

— Благодарю.

Вслед за Ингой я прошел в холл, чувствуя спиной тяжелые взгляды дружинников.

Гостиная дома Лазаревых была обставлена в стиле начала века. Пол был выложен мраморными плитами и в центре покрыт узорчатым ковром с густым ворсом. У стены напротив входа расположился массивный камин, украшенный барельефами. А каминная полка была заставлена фигурками солдатиков.

Напротив портала стоял обтянутый кожей диван и два кресла, с деревянными лакированными подлокотниками. Рядом с ними расположился на резных ножках стол. А на стенах висели портреты людей, по всей видимости, предков Лазарева. Все мужчины походили друг на друга не только внешне. Они были облачены в военную форму. Был в этом ряду и сам Сергей Иванович. На нем была одежда спецотряда жандармерии, хозяин дома строго взирал на гостей серыми глазами.

Гостиная была пуста, и в ответ на мой удивленный взгляд, Инга пояснила:

— Сергей Иванович ждет вас в мастерской. Идемте, господин Юсупов.

Она свернула в правое крыло. Вдоль коридора потянулись ряды закрытых дверей. У одной из них секретарь остановилась, трижды стукнула в створку костяшками согнутых пальцев. И услышав приглушенное «войдите», открыла передо мной дверь:

— Прошу, Василий Михайлович.

— Благодарю.

Я шагнул в кабинет и замер, удивленно осматривая помещение.

Мастерская Лазарева была огромной. Заставленной широкими стеллажами из темного дерева. На полках были расставлены окрашенные оловянные солдатики полков времен гражданской войны. Впереди стояли капитаны, за ними выстраивались бойцы полка.

В центре комнаты же стоял огромный стол, на котором была создана панорама битвы за Зимний дворец. Штурмующие отступники прорывались через баррикады, пытаясь пройти к воротам. А на заднем плане виднелись полуразрушенные здания, над которыми покачивалось призрачное пламя, которое образовывалось с помощью крохотных артефактов, спрятанных внутри. И я невольно залюбовался выстроенными фигурками.

— Мое