Всего доброго, — ответил я и вышел из машины. Подошел к воротам, открыл калитку и направился к дому. Проходя мимо фонтана, я подумал было, что завтра нужно не забыть вычистить из него сор. Сейчас я ощущал себя слишком уставшим для этого. Поднялся по ступенькам крыльца, открыл входную дверь и произнес:

— Я дома.

— А, явился? — послышался из гостиной веселый голос Петра. — Ну, рассказывай, что там у Лазарева с головой приключилось?

Я прошел к столу, и дядя взял пульт. Убавил звук на телевизоре и с интересом обернулся ко мне, явно ожидая услышать подробности моего визита в особняк Сергея Ивановича.

— Все, что рассказывает пациент, попадает под лекарскую тайну, — ответил я и сел за стол. — Но я тебя разочарую. Граф Лазарев совершенно здоров. Наверное. Он хотел предложить мне… работу.

Пётр удивленно поднял брови:

— Вот как? Да ты буквально нарасхват. А еще говорят специальность ненужная.

— Кто так говорит? — уточнил я.

— Да все, — отмахнулся Петр. — Даже поговорка есть. Половина Империи юристы, половина душеправы. Что за работа-то?

— В его предвыборном штабе, — ответил я. — Поддержать его на выборах.

— И что ты думаешь? — прищурился Пётр.

Я пожал плечами:

— Увы, я далек от политики. Вот если бы он предложил это тебе…

— Да не нужен ты ему как лидер мнений, — перебил меня дядя. — Скорее, ему надобен хороший душеправ, чтобы работать с избирателями. Ну вот эти ваши хитрые ходы, чтобы люди верили и бежали галочки напротив правильной фамилии ставить. Ты же ловко умеешь внушить пациенту, что тот ни в чем не виноват, и всякое такое.

— Хм… — от этой теории я даже опешил. — Об этом я не подумал.

— Значит, твой разум во время разговора был занят чем-то другим, — пожал плечами Петр. — Вот и все. Небось, хитрый граф посадил возле тебя секретаршу, или несколько. И одежды на них было не особенно много. Вот мозг и отключился.

— Светлые тяжело поддаются гипнозу, иллюзиям, манипуляциям и похоти, — машинально ответил я.

— Одно слово — монахи, — согласился дядя. — Так что тогда отвлекло твое внимание?

— Его коллекция оловянных солдатиков, — ответил я. — Она огромна.

— У каждого свои увлечения, — произнес Петр.

— Слушай, ты же застал еще юность Константина, — перевел я тему разговора, и дядя мигом насупился:

— Ну не такой уж я старый, — буркнул он. — Еще скажи, что я нашествия шведов отбивал.

— Может быть, ты знаешь, что означают красные перчатки? — спросил я, пропустив вопрос про шведов мимо ушей.

Петр задумчиво потер подбородок:

— Да демоны его знают, — ответил он, наконец. — В каждом полку были свои традиции. Особенно в ротах, которые были сформированы по принципам землячества. А уж у жандармов таких примет вообще был целый ворох.

— Эта традиция не жандармов, — протянул я, вспомнив стоявшего на столе не полностью окрашенного солдатика в красных перчатках. Встал с кресла и произнёс:

— Ладно, пойду отдохну. И подготовлюсь к завтрашнему собеседованию.

Дядя кивнул и взял со стола пульт, словно бы потеряв интерес к разговору. Я же поднялся по лестнице, вошел в комнату и притворил за собой дверь. Быстро переоделся, сел в кресло и включил компьютер. Дождался загрузки, открыл поисковик и вбил в поисковой строке «Оловянные солдатики гвардия Империи»

Результатов оказалось много. В основном статьи про перевыпуск коллекции и новые наборы, выпущенные в продажу. Оригиналы же первых выпусков в сети не продавались. И я был уверен, что после Восстания, цена на фигурки первой отливки сильно возросла. Потому что в перевыпусках отступников просто убрали из производства. Поэтому искать информацию о цене таким таких фигурок было бы глупо. Разговоры про них, скорее всего, велись в закрытых гостиных, где десяток или два коллекционеров со всей Империи были готовы расстаться с полугодовой зарплатой душеправа, чтобы приобрести в коллекцию одного такого солдатика. Из всей информации, выложенной в сети, мне удалось узнать лишь то, что первый набор был именным, с гравировкой инициалов. Их раздаривали на память о победе самим участникам.

Я без особой надежды пощелкал по ссылкам, вздохнул и закрыл поисковик. Поднялся на ноги, спустился в гостиную.

Дядя сидел в кресле, и с интересом смотрел какую-то передачу, где неприятный мужчина с седой небрежной порослью на лице кричал на злую женщину, которая потрясала кулаками. Позади них виднелась надпись «мужицкое да бабское». Петр был настолько увлечен просмотром, что не обратил на меня никакого внимания. Я же прошел мимо, свернул в крыло, где располагался кабинет отца. Остановился у нужной двери, открыл ее и вошел помещение. Включил свет и прошел к столу. Сел в кресло, задумчиво оглядывая кабинет. Не нравились мне эти красные перчатки дружинников. Особенно если учесть, что такие перчатки были традицией в одном из полков. Я не верил, что Лазарев связан с «Упырями». Но что-то подсказывало мне, что я очень близок к разгадке.

Я задумчиво посмотрел на стену, где висели старые фотографии. И вдруг,заметил один очень уж интересный почти выцветший снимок. Двадцать человек из трех разных полков стояли в ряд в парадной форме, явно позируя фотографу. Часть из этих людей была перечеркнута. Очевидно, так отец удалил с фото отступников.

Я подошел к снимку, снял его со стены, и рассматривая вернулся на свое место. Подпись на рамке гласила «Героям Империи за победу в компании Европы».

Нужного человека я заметил не сразу. Он стоял на полшага позади своих товарищей. Крупный, мрачный, с одним шрамом, пересекающим висок, и вторым, который был получен от клинка, рассекшего его губы наискосок. Мужчина был облачен в темно-синий мундир с нашивкой полка «Упырей» и знаками отличия капитана первой роты. И его ладони скрывали красные перчатки.

Глава 27

Темноглазый граф

Мои пальцы немного