– Точно! Бомжи!

«Голова у бомжей».

«Головы еще нет».

– Проклятие!.. Что это за лысая голова, которой еще нет?..

– Может быть, это пакаль? – предположил Осипов. – Лысая голова – рисунок на пакале.

– Точно! – щелкнув пальцами, указал на него Орсон. – В зоне есть еще один пакаль с изображением лысой головы! И он очень опасен! К примеру, как тот, который – помнишь? – выбросил Камохина в озеро с псевдокрокодилами!

– Но Измаил написал: «Головы еще нет».

– Конечно нет! Мы ведь еще не нашли пакаль!

Орсон радостно хлопнул в ладоши и вскинул руки над клавиатурой.

«Пакаль с лысой головой», – напечатал он, поставил восклицательный знак и с довольным видом сложил руки на груди.

– Все вовсе не так сложно, как казалось вначале!

Все ждали ответа.

Ответа не было.

«Измаил», – напечатал Орсон.

Прошла минута.

Другая.

Пять минут.

«Измаил!!!!»

– Бесполезно. Он в офлайне.

– Скорее уж, это мы в офлайне, – Игорь Петрович ткнул пальцем в значок, который по-прежнему указывал на то, что компьютер не подключен к Сети.

– И что же мы имеем в сухом остатке?

– Нам не нужен еще один пакаль. Особенно если на нем изображена лысая голова.

24 июня. День

Даже не думая о том, что происходит, действуя только на инстинктах, Брейгель выхватил из кобуры пистолет, крепко обхватил рукоятку с автоматическим предохранителем, направил ствол туда, где, по его расчетам, должна была находиться голова противника, и надавил на спусковой крючок.

Звук выстрела ударился о потолок, отскочил от стен и раскатился эхом по коридору.

– Ян! – закричал снизу Камохин, отчаянно пытаясь высветить фонарем, что там происходит наверху.

Рука, сжимавшая горло, обмякла и упала.

Брейгель перевернулся на бок и направил луч фонарика-розетки на противника. В том, что он уже не представляет никакой опасности, можно было не сомневаться. Пуля вошла ему в левый глаз и, разворотив мозг, вышла из затылка.

– Я цел! – крикнул Брейгель.

– Что там у тебя?

– Бомж.

– Один?

Брейгель поднялся на колени и посветил в глубь прохода.

Узкий луч света царапал темноту на глубине не более полутора метров.

– Да вроде бы…

Брейгель поднялся на ноги, сделал три шага в глубь коридора, остановился и прислушался.

Ни звука.

Тишина.

– Порядок! – Брейгель помассировал шею. – Здесь больше никого нет!

Он ослабил хватку на рукоятке пистолета – предохранитель автоматически включился – и сунул его в кобуру.

Захлестнув веревку на погнутом руле раскуроченного мотоцикла, вдавленного в стену, словно объект инсталляции не слишком продвинутого художника-концептуалиста, он кинул другой ее конец вниз.

– Поднимайся!

И, обернувшись, посмотрел на мертвого.

Что он тут делал? Раз.

Как он сюда попал? Два.

Где остальные бомжи? Три.

Брейгель мог бы и дальше задавать вопросы самому себе, даже не пытаясь искать на них ответы. Но тут Камохин дернул веревку, давая знать, что можно поднимать вещи.

Вытянув рюкзаки и оружие, Брейгель повесил автомат на шею и взял в руку большой фонарь с рефлектором. Широкий яркий луч света ворвался в самую глубину тьмы. Плавно скользнул из стороны в сторону. Проход определенно был пуст. Здесь просто негде было спрятаться. Только киберпауки, будто призрачные тени, скользили по стенам. Здесь их было значительно больше, чем внизу. Движение тонконогих паукообразных механизмов происходило в обе стороны. Как в направлении статуи, так и от нее.

– Кого-то подстрелил? – спросил Камохин, выбираясь из щели между ногой колосса и мусорной стеной.

– Нет, это я просто так в воздух палил, – саркастически усмехнулся Брейгель. – Чтобы настроение поднять.

– Понятно.

Камохин отцепил от рюкзака фонарь и подошел к распластанному на полу бомжу.

– Не поторопился?

– Он напал на меня сзади и схватил за горло. Что мне еще оставалось делать?

Камохин присел на корточки. Двумя пальцами взял бомжа за острый небритый подбородок и повернул голову набок.

На вид убитому можно было дать лет сорок. Никак не больше. Он был худощавого телосложения, но при этом вовсе не производил впечатление изможденного голодом и прочими физическими страданиями человека.

– Что ты ищешь? – спросил Брейгель, глядя на то, как внимательно осматривает Камохин убитого.

– Хочу убедиться в том, что это человек.

– Каким образом?

– Ну, если он пришелец, у него должны быть какие-то физические отличия.

– Постой, – взмахнул рукой Брейгель. – Ты полагаешь, что бомжи могут оказаться местными? Ну, то есть они жили на этой свалке до образования аномальной зоны?

– Нет, не думаю. – Камохин отогнул полу странного, похожего на длинную шинель, одеяния бомжа. С двумя серебристыми пуговками и таким же галуном на левом рукаве. – Бомжи появились на свалке вместе с киберпауками и наноботами. Но они могли попасть сюда с другой планеты или из другого измерения.

– А что это меняет?

– Возможно, что ничего.

Камохин достал из кармана маленький плоский фотоаппарат, включил его и сделал несколько снимков.

– У тебя теперь хобби такое – снимать покойников?

– Между прочим, нам удалось опознать по фотографиям пятерых наемников, убитых в Гоби, и выяснить, что они принадлежат к Церкви Возрождения. И подтвердить, что тот тип, которого едва не засосало в воронку, действительно Гюнтер Зунн.

– И что нам это сейчас дает? – спросил Брейгель.

Камохин искоса, снизу вверх, глянул на стрелка:

– Что, если этого бомжа тоже удастся опознать?

Брейгель пренебрежительно дернул плечом и решил не продолжать этот разговор. Он считал, что не стоит тратить время на какого-то ушлепка. Ну, допустим, опознают его, и что с того? Они же не собираются снова возвращаться в эту зону? Жаль, конечно, что пришлось застрелить его… Но что уж тут поделаешь – сам нарвался.

Ноги бомжа были обуты в странного покроя войлочные полусапоги с широкими раструбами. Под шинелью на нем были бриджи до колен в широкую красно-белую полоску и тонкая трикотажная кофта грязно-серого цвета с высоким завернутым воротником. На Земле такие принято называть водолазками.