При виде человека, выдравшего у него два пера, Иоханн сощурил глаза, втянул голову в плечи и зашипел.

— Ш-ш-ш, Иоханн. — Благодарна погладила его по голове. — Все хорошо. Полковник не сделает тебе больно.

Иоханн, кажется, не поверил. Благодарна поднесла руку к ветке дерева. Иоханн перепорхнул туда. Благодарна привязала его за лапку к ветке и села на землю рядом с Ханксом, который снова начал наблюдать в подзорную трубу.

— Есть что-нибудь?

— Нет. Что там в доме?

— Прибыл один из разведчиков капитана Андерхилла. У места под названием Моричес видели в море четыре корабля.

— Николс совсем близко. Если ветер не переменится, он будет тут завтра.

Они сидели в молчании. Солнце стояло низко над Манхатосом, очерчивая силуэты строений, крепости, мельницы, виселицы.

— Что они сделают с Балти, если он все еще будет у них, когда придет Николс?

Ханкс опустил подзорную трубу и потер глаз:

— Трудно сказать. Стёйвесант не обрадуется, узнав, что Николс приехал вовсе не лизать его ж… что Николс приехал захватить его колонию. Настолько ли сильно он разозлится, чтобы… — Ханкс снова одернул себя. Улыбнулся. — Ну, он заполучил идеального заложника, верно? Порученец Короны. Зять важного чиновника Морского управления. Ценный товар. Ему не причинят вреда.

— Но английский полковник, он не откажется от своей миссии ради одного английского заложника.

— Нет.

— И что тогда?

— Вы точно как Балти. Он тоже вечно спрашивает: «Что теперь?»

— Его сильно пытали?

— Сомневаюсь, что зашли далеко. Наш Балти не из тех, кто корчит из себя героя.

— Но он был героем. Для нас обоих. — Благодарна заплакала.

Ханкс обнял ее за плечи:

— Как я могу продолжать наблюдение, если вы плачете?

— Извини. Я нынче все время плачу.

— Как там Цинциннат? Общается со Святым Духом?

Благодарна засмеялась:

— Я потому и ушла с Иоханном. Капитан грозился зажарить его на ужин.

Они взглянули на Иоханна, который в это время грыз сосновую шишку.

— Он жесткий, капитан зубы сломает.

— Смотри! — Благодарна указала через реку.

Ханкс посмотрел в подзорную трубу и увидел четыре вымпела.

Кунц уже не хорохорился. У него был вид побитой собаки. Стёйвесант сидел как на иголках: руки все время что-то ковыряют, глаза мечутся, избегая прямого взгляда.

Они достигли соглашения. Стёйвесант закроет глаза на двурушничество Кунца, а Кунц будет молчать о том, что Стёйвесант сменял английского шпиона на попугая.

Стёйвесант спросил, не желает ли Ханкс выпить шнапса. Ханкс понял, что старику самому нужно выпить, и согласился. Своему заместителю Стёйвесант шнапса не предложил.

— Итак, — произнес старина Петрус, — после обсуждений с моим заместителем Кунцем мы выяснили, что, по-видимому, произошло недоразумение. Из которого воспоследовала эта прискорбность между нами. Я предлагаю совместное преодоление.

— Я приветствую мудрое решение вашего превосходительства.

— Желаете ли вы сначала обсудить дело этих английских персон, которые, как выяснилось, — Стёйвесант пронзил Кунца взглядом, — все-таки нашли укрывание здесь?

— Для меня наиболее срочное дело — освобождение мистера Балтазара. И конечно, возвращение вам вашей собственности.

— Такова и моя желательность.

— Каким путем ваше превосходительство предлагает действовать?

— Здесь кроется трудность. У нас тут форт.

— Я заметил.

— Форт с большим количеством персон. И эти многие персоны теперь уведомились, что мистер Балтазар сознался в шпионаже. В этом трудность. — Стёйвесант снял ермолку, вытер пот с обнажившегося лысого купола и продолжал: — Вторая трудность заключается в том, что те же многие персоны теперь уведомились об исчезновении…

— Иоханна.

— Да. Таким образом, у нас две трудности. Которые вместе составляют одну большую трудность. Но для этого есть разрешение.

— Я внимательно слушаю.

— Конечно, оно должно быть только между нами.

— Согласен.

— Иногда пленники убегают. Такое случается.

— Да, — осторожно сказал Ханкс. — А иногда пленников пристреливают при попытке побега. Это составит очень большую трудность.

— Этого не случится.

— Нет. Последствия для Иоханна будут весьма прискорбными. Я настаиваю, чтобы побег состоялся сегодня ночью.

— И возвращение моей собственности тоже.

— Согласен.

Стёйвесант сказал:

— В четыре часа меняется караул. В это время Кунц все устроит.

— А обмен?

— Мы оба люди чести, мистер Ханкс.

— Вы мне льстите, сэр. Но мы обмениваемся заложниками, а не комплиментами. Что вы предлагаете?

— Мой заместитель и ваш мистер Балтазар будут на пристани Перл-стрит. Через несколько минут после четырех по часам.

— На пристани? На вашем острове? Это никак не назвать нейтральной почвой. Нет. На середине реки, точно на восток от пристани. Я буду в маленькой лодочке, и, кроме меня, будет только один человек — на веслах. Я ожидаю увидеть Кунца и мистера Балтазара. Больше никого. Afgesproken?[60]

— Afgesproken, — кивнул Стёйвесант.

Балти ахнул и проснулся. Оплывающая свеча давала мерцающий, призрачный свет. Что теперь? Палач с кисломордым голландским пастором, бормочущим цитаты из Плача Иеремии?

Нет. Это были Кунц и ночной часовой. Кунц что-то сказал солдату по-голландски. Тот явно удивился. Кунц повысил голос, настаивая. Солдат, растерянно качая головой, начал раздеваться.

— Эй, что происходит?

— Фы софершаете попек.

— Что?

— Фы что, не хотите на фолю? Фстафайте.

— Почему он раздевается?

— Штопы фы натеть.

— Слушайте…

Балти обнаружил, что Кунц держит его под прицелом пистоля.

— Хорошо, хорошо, только не волнуйтесь. — Балти откинул одеяло и встал. Лодыжка болела, но стоять он мог.

Кунц начал подавать Балти одежду стражника — одну вещь за другой. Балти оделся.

Кунц показал в угол камеры и спросил стражника: