поселить Ленина где-нибудь в деревенской семье, но вскоре стало очевидным, что Владимир Ильич будет непременно узнан.

Помимо удобств и безопасности существовало еще одно условие: все должно быть достаточно скромно. Ни в один из пустующих загородных дворцов, скажем в то же Архангельское, Ленин не поедет, — это было ясно.

Исчерпав весьма обширный список, остановились на имении, которое принадлежало когда-то герою Отечественной войны 1812 года генералу Писареву. Позже дворянскую усадьбу постигла обычная судьба: перешла в руки капиталистов братьев Герасимовых. А затем, уже в начале девятисотых годов, имение приобрел известный текстильный фабрикант Савва Морозов. Взялись перестраивать дом, в парке выкопали два пруда, построили электростанцию и водокачку. После трагической смерти Морозова его вдова преподнесла имение в качестве свадебного подарка своему новому мужу — градоначальнику Москвы генералу Рейнботу. Впрочем, как утверждают знающие люди, она передала ему постройки, а землю не всю — лишь по три сажени от края каждой аллеи, остальное же предусмотрительно оставила за собой.

После революции Рейнбот поторопился эмигрировать, прихватив с собой морозовские капиталы. Впрочем, подобное ему было не впервой — и прежде был судим сенатом за подкуп и растрату.

И в середине сентября восемнадцатого года в бывшее имение Рейнбота приехали Свердлов и Дзержинский. Осмотрели большой дом, два флигеля, парк и одобрили выбор.

Место отдыха Ленина решено было сохранять пока в тайне, и Мальков сам мыл полы, вытаскивал старую рухлядь, приводил дом в порядок. Позже Дзержинский выделил для охраны десять чекистов.

Теперь оставалось последнее — уговорить Владимира Ильича. Сделали и это.

Проехать сюда можно так:

«По Серпуховскому шоссе около 20–23 верст. Проехав железнодорожный мост и затем второй, не железнодорожный, мост по шоссе, взять первый поворот налево (тоже по шоссе, но небольшому, узкому) и доехать до деревни Горкй. (Горки — бывшее имение Рейнбота).

Всего от Москвы верст около 40».

Со временем мосты перестали служить ориентиром, сдвинулась влево лента шоссе. Теперь надо ехать по дороге, ведущей в аэропорт Домодедово, минуя корпуса нового онкологического центра. На полдороге, у современной шоссейной развязки, надо взять правее, и тогда очень скоро увидишь слева тоже шоссе, но небольшое, узкое, защищенное высокими тополями. Вот, пожалуй, и все поправки, которые внесло время в маршрут, так старательно выписанный в свое время Владимиром Ильичем.

Эти холмы, овраги, перелески, привлекательные в той мере, в какой чаруют нас исконно русские пейзажи, и этот дом, ничем не примечательная двухэтажная, обрамленная колоннами по фасаду постройка начала девятнадцатого века, с протянутыми по обе руки флигелями, северным и южным, — все это никогда уже не будет существовать само по себе, а лишь в связи с Лениным. И тенистый парк, сохранивший часть леса, с его лужайками и полевыми цветами, — тем и знаменит, что по краю дорожек проклевывались грибы, которые он собирал. И эта аллея отлична от других потому, что шагал по ней к восточной калитке, отправляясь на охоту. Здесь играл в городки. Тут, встретив одного из знакомых, спрашивал: «Читали, как наши бьют белых? Не читали? Так подождите, я вам сейчас принесу газету». С этой террасы любил смотреть в подзорную трубу. И здесь же, чем-то взволнованный, ходил из угла в угол долгой бессонной ночью, останавливался и снова принимался быстро шагать, а дежурный из охраны пожимал плечами: «Вот уже два часа так ходит, все давно спят, а он ходит». Этой наклонной дорожкой спускался к беседке над прудом. И даже имя бывшего хозяина этих мест, градоначальника Рейнбота, если и упоминается до сих пор в отличие от давным-давно забытых имен сотен градоначальников и тысяч помещиков, то лишь потому, что Ленин отдыхал в его бывшем имении. И немало поэтических строк посвящено этим местам.

«Если от главного дома в Горках свернуть налево, широкая прямая аллея приведет к беседке у обрыва. Отсюда открывается просторный вид на холмистые поля, на рощи, равнины, перелески, деревья, склонившиеся над прудом.

Эту беседку любил Владимир Ильич Ленин в те годы, когда он подолгу жил в Горках. В последние годы своей жизни.

Быть может, высокий откос, чувство пространства и открытого воздуха, уходящие за край небес развернутые дали, крутые, заросшие кустарником склоны — все это напоминало ему Симбирск, «Старый Венец», обрыв к Волге, широкие просторы Заволжья. Недаром в семье Ульяновых беседку и площадку перед обрывом в Горках прозвали «Венцом», — писала Е. Я. Драбкина.

Здесь, под Москвой, он вновь обрел возможность без помех общаться с природой, которую любил, к которой тянулся в бесконечно редкие свободные минуты своей трагически короткой жизни. Томился в эмиграции, вспоминал: «Хорошо бы летом на Волгу!» Писал в письме из Горок: «Липы цветут».

Для каждого из нас, для многих поколений и для истории навсегда стали Горки — Горками Ленинскими.

…Вы бывали здесь осенью? Когда длинноногие березы еще не до конца сбросили свой наряд и грачиные гнезда, большие, словно корзины грибников, надежно скрыты в ветвях; падают листья, сейчас лягут позолотой на зеркало малого пруда, но нет, вдруг поднялись вспугнутой стаей, закружились над большим прудом, ставшим от ночных заморозков вновь прозрачным после летнего цветения. Все еще весело, золотисто и нарядно вокруг, лишь поникла увядающая трава, такой и уйдет под снег и выйдет из-под него пепельно-серой.

В эту пору и приехали первый раз в Горки Владимир Ильич, Надежда Константиновна и Мария Ильинична — под вечер, как вы помните, 25 сентября восемнадцатого года. Ульяновых с неожиданной и несколько комической торжественностью приветствовала охрана; чекисты пока не очень-то представляли, чем следует им заняться: они обратились к Ленину с речью, вручили букет цветов. Все были смущены.

Забегая вперед, скажем, что организовать спокойный и безопасный отдых для Владимира Ильича оказалось и в Горках не просто. В воскресенье и праздничные дни молодежь окружающих деревень с гармониками и песнями направлялась в парк Горок. Одно время даже специально устраивали в других местах игры, гулянье, чтобы отвлечь туда девчат и парней.

Очень скоро многим стало известно, что Ленин живет в Горках. Проезжая в этих местах поездом, можно было услышать в вагоне: «Я только сейчас был у Ленина, вот он там живет, — и рассказчик указывал рукой в сторону Горок. — Шел к нему, думал, что не увижу, думал, что и вблизь не подпустят, а прошел совершенно свободно, прямо к самому дому, где живет Ленин. Никакой охраны, только вдали видел одного красноармейца. Ленин вышел ко мне, поздоровался, сел со мной, выслушал внимательно…»

Выпадали и особенно тревожные моменты. Весной 1920 года случилась беда: на Ходынке стали рваться склады со снарядами. Взрывы были слышны