оборачиваюсь и вижу Фельдмана, рядом с ним какие-то люди в военной форме.

– Алена, это за тобой. – Взволнованно произносит директор.

Она встает, на интуитивном уровне поняв важность момента. Вперед выходит один из военных с лейтенантскими погонами:

– Алена Андреевна, у нас задание, доставить вас в ведомственный госпиталь к вашему отцу. Он найден, с ним все хорошо.

Я вижу, как она бледнеет, и бросаюсь, чтобы поддержать ее, если вдруг Аленка рухнет в обморок.

– Вы готовы отправиться прямо сейчас? – Спрашивает военный. – Нас ждет вертолет.

– Вертолет? В смысле, настоящий?

– Так точно. – Кашлянув, отвечает он. – Командование распорядилось.

– То есть, вер-то-лет? Но как…

– Сила воинского братства. – Улыбается мужчина. – Ваш отец приставлен к награде, к тому же, Андрей Владимирович очень соскучился и просил доставить вас как можно быстрее.

Кажется, у Алены пропадает дар речи, поэтому мне приходится ответить за нее:

– Да. Она готова.

Алена кивает ему и поворачивается ко мне. Я обнимаю ее и, поддержав решительным взглядом, отпускаю.

– А можно мой парень полетит со мной? – Вдруг спрашивает она.

– Да, место есть. – Соглашается лейтенант. – Давайте, поспешим.

Повторю: это самый странный день в моей жизни. Но, говорят, в лучших историях все как в сказке. Так что я не переживаю – решаю довериться тому, кто ее пишет. Судьбе.

– Это все на самом деле? – Пытается перекричать шум вращающихся лопастей Аленка. – Мы реально летим в вертолете?

Я сжимаю ее руку.

– Ты же не первый раз!

– Это было в детстве! Я и забыла, как это круто! – Визжит она.

Военный, взявшийся нас сопровождать, сдержанно улыбается. А мы продолжаем любоваться красотой природы с высоты птичьего полета и друг другом, конечно. Быть рядом с Аленой это как оказаться в прохладных морских волнах в самый жаркий день года – невероятное наслаждение, чистый кайф!

– Признавайся, она бьет тебя? Эта девчонка опять распускает руки? – С порога спрашивает Андрей Владимирович. – Эй, сопля, что ты сделала с бедным парнем? Негодница! Нельзя ни на минуту оставить вас одних – уже подрались!

Он приподнимается на кровати, когда мы входим в палату. Медсестра помогает ему сесть. В любом другом случае, я уверен, Лелька с разбегу упала бы в его объятия, но сейчас она замирает на пороге и внимательно оглядывает отца. Андрей Владимирович выглядит изможденным. На его усталом лице щетина, все открытые участки тела в ссадинах, а рука на перевязи, но он старается, держит осанку, и даже в больничной пижаме ему удается выглядеть мужественно.

– Папа! – Вздыхает она.

Подходит, садится рядом и кладет голову ему на здоровое плечо. Андрей Владимирович сжимает ее руку и целует ее в макушку. В его глазах блестят слезы.

– Как ты? – Шепчет Алена.

– Все хорошо.

– А рука?

– Так, ерунда. Завтра заживет.

В палате еще несколько коек, на которых лежат бойцы. Все уже бодрые, в красивых пижамах с символикой вооруженных сил. И каждый роняет слезы, наблюдая за воссоединением отца и дочери. Наверное, им тоже хочется скорее вернуться домой и обнять близких.

– Никита. – Подзывает меня Андрей Владимирович.

– Здравствуйте. – Я подхожу, и он жмет мою правую руку своей здоровой левой рукой.

– За что она тебя так? Расскажешь? – Усмехается отец Алены, вглядываясь в мои синяки под слоем тонального крема.

– Не она. – Бормочу я. – Это я сам.

– Не защищай ее, скажи честно. Наказывать ее не стану.

Аленка смеется, размазывая слезы по лицу. А затем уже смеется вся палата, включая медсестру.

А потом я сажусь на кровать рядом с дядей Андреем, и он долго и в подробностях рассказывает, как после выполнения боевой задачи в их вертолет попал снаряд. Машина упала, но экипажу удалось выжить, пробраться через окружение и добраться к «своим».

Со сломанной рукой он тащил на себе штурмана с переломом позвоночника, хотя, тот просил его бросить, ведь одному всегда проще спастись. Они укрывались в зарослях, шесть часов пробирались через болото под артиллерийскими залпами, потом несколько ночей ползли по лесу, потому что днем передвигаться было опасно, и все это время Андрей Владимирович думал о дочери, к которой обязан вернуться. Он молился, чтобы им повезло, и чтобы они выдержали это испытание. Было тяжело, и иногда силы покидали его совсем, но летчик тяжело раненого товарища не бросил.

Когда они дошли до деревни и увидели «своих», не могли поверить своему счастью. А военные, которые эвакуировали их в госпиталь, все удивлялись тому, как же им удалось выжить.

Герой смеется, рассказывая нам это, но мужество в его глазах и тихая грусть поражают меня буквально до глубины души.

– Как подлечусь, обратно на службу. – Сообщает он.

– Ну, уж нет. – Решительно отметает возможность этого Алена. С гордостью смотрит на отца и добавляет. – Сначала в отпуск.

Вместо эпилога

ТАЯ

– Давай, заноси. Ставь сюда. – Командую я.

Костя затаскивает в Берлогу большую коробку со всякой всячиной. Помимо прочего в ней стопка фотографий, которые я распечатала специально для такого случая.

– Бумажные фонарики, одноразовые стаканчики, салфетки, воздушные шары. – Бубнит под нос Костик, перебирая содержимое коробки. – Тая, а где насос? Мы же до ночи будем эти шары ртом дуть!

– Не паникуй раньше времени, он у меня в сумке. – Показываю я. – Нам нужно успеть украсить Берлогу за два часа, потом у меня прическа, а к пяти уже нужно быть на выпускном.

– Во сколько они выступают?

– Ну, смотри. Сначала торжественная часть, потом речь, вручение дипломов, а дальше в кабак. – Мне нравится называть местное кафе именно так. – Там танцы, выступление ребят, а затем мы рвем когти и продолжаем праздник уже здесь – без присмотра учителей.

– Хорошо. Тогда начну с шаров.

– А я сделаю гирлянды из фотографий. – Говорю я, доставая стопку снимков, веревки и пакет с прищепками. – Боже… – У меня едва слезы не выступают на глазах, когда я вижу снимки, которые сама же и делала. Все словно впервые, и все эмоции заново оживают в душе. – Как будто вчера все было…

– Покажи. – Костик садится на диван.

Я сажусь с ним рядом.

– Это в день награждения Андрея Владимировича. – Передаю ему фото. – Какой он статный, только посмотри. Какая выправка!

– Мощно. – Кивает Костик, разглядывая снимок.

– А какие Аленка с Никитой красивые, да? После той мутной истории с Эллиной дяде Андрею просто необходимы здоровые отношения. Так что Алена с Никитой вовсю работают над этим.

– В каком смысле?

– Они сообщили родителям, что не собираются никуда поступать, хотя, уже подали документы в один вуз. Эта новость так сплотила дядю Андрея и мать Никиты, что они каждый день встречаются, чтобы обсудить сложившееся положение. Разумеется, наша парочка «непреклонна», и родителям приходится много совещаться, чтобы переломить ситуацию: то за бутылочкой вина, то на прогулке в парке, то на море.

– Это же гениально!

– Угадай, кто подсказал им идею? – Гордо расправляю плечи я.

– Моя фея. – Целует меня Костя.

– Да. – Соглашаюсь я. – К тому же, вдвоем тете Марине и дяде Андрею будет не так скучно, пока их дети учатся и катаются по гастролям. О, смотри. – Достаю следующее фото. – А вот наши Дениска с Ксеней.

– Опять этот стакан? – Улыбается мой парень.

– Ну, ты же помнишь, мы все таскали его по очереди, чтобы не забывать о Ксюше. Так она всегда была с нами.

– Пока Леха не посадил то дерево.

– Точно. Пока Леха не посадил яблоню. – Подтверждаю я, рассматривая следующее фото, на котором Дрыга в окружении остальных наших ребят сажает молоденькую яблоньку в школьном саду. – Теперь она символизирует ее дух. Пока живет дерево, живет и память о Ксюше. Мы договорились встречаться возле этой яблони каждый год в день ее смерти и вспоминать лучшие моменты, связанные с ней.

– Думаешь, он так и не простил себе?

– Думаю, нет, но, как и все мы, учится жить дальше. Играет в группе, работает волонтером, собирается поступать в универ.

– Люди не должны умирать такими молодыми. – Вздыхает Костя.

– Никто не должен. – Соглашаюсь я. – Никому не нужно умирать, чтобы быть услышанным. Представляешь, сколько всего хорошего Ксеня могла бы сделать, если бы не совершила эту ошибку? Ее родители встретили бы старость счастливыми людьми, нянчили бы