внуков. Она была таким светлым человечком, что, я уверена, вселенная дала бы ей такое количество добра, о котором остальные могут только мечтать.

– Это очень грустно.

– Еще бы. – Киваю я, глядя на следующее фото. – Ее место рядом с нами. Или с Денисом. Смотри, как он улыбается. Это в тот день, когда он взял первое место в городском любительском марафоне.

– Да, помню. – Берет снимок Костя. – Ксюша хорошо бы смотрелась рядом с ним. Она бы гордилась им в тот день.

– Он и бегать-то начал, чтобы пережить ее уход. Никита помогал ему тренироваться, подсказывал.

– Иногда высшие силы закрывают нам путь к чему-то только потому, что приготовили для нас что-то большее и лучшее. Просто люди не терпеливы. Ксюша с Денисом были бы отличной парой, если бы она еще немножечко подождала и доверилась бы судьбе.

– Ты где-то вычитал об этом? – Усмехаюсь я.

– Увидел в ролике, когда листал ленту соцсетей. – Улыбается Костик.

– Потрясающе.

– О, учителя. – Бормочет он, перебирая следующие фото. – Как ты уговорила их сфотографироваться в таких прикольных образах?

– Мой талант убеждения.

– Татьяна Алексеевна в кепке!

– Она тут читает рэп.

– Фельдман в толстовке с капюшоном?!

– Душка, правда? – Хихикаю я. – Никита, кстати, так и не общается с ним, но Олег Борисович иногда передает через Алену ему подарки.

– Глупо являться через такое количество лет и пытаться корчить из себя отца.

– В том и прикол, что у мужчин частенько так: осознал, что ему уже сороковник, а у него ничего нет, и никто его не любит, а потом такой: «Вот же! У меня есть готовый сын, которого не нужно учить читать и водить в детский сад – самое время быть хорошим папочкой!»

– Считаешь, у него получится завоевать расположение Никиты?

– Да мне пофиг, если честно. Никита и без него по жизни справится. К тому же, у него в жизни был гораздо лучший пример – дядя Андрей.

– О, пицца. – Указывает на следующее фото Костя. – Помнишь?

– Ага. Новый Год. – Улыбаюсь я. – Так круто справили.

– В Берлоге все стены тряслись от наших песен и танцев. А это что?

– Это развратный снеговик от футболистов. Разве не помнишь?

– Точно! А я думаю, что за куча?

– Это как раз в тот день, когда выпало немного снега перед самым праздником, и Стас с товарищами собрали весь, что лежал на школьном дворе, слепили грудастую снежную бабу и поставили в холле.

– Фельдман еще так орал, когда увидел лужу. – Вспоминает Костя.

– Как пожарная сирена. – Хихикаю я.

– Новая девушка Стаса. – Он берет следующий снимок. – Как ее?

– Не помню. – Отвечаю я, взглянув на снимок, на котором Кощеев обнимает за талию одну из старшеклассниц на новогоднем вечере. – Тома? Или Таня? Можно даже не запоминать, это вряд ли что-то серьезное. После Алены у него уже было две или три девушки, но он так и не встретил свою настоящую любовь. Думаю, его история еще будет написана. Торопиться некуда.

– А вот и моя настоящая любовь. – Целует следующий снимок Костя.

– Что там?

– Ты. – Разворачивает он ко мне лицом фотографию.

На ней я танцую на День Святого Валентина в клубе на выступлении наших ребят.

– Хорошо получилась. – Говорю с улыбкой.

– Ты всегда хорошо получаешься, пупся. – Целует меня Костя.

– А вот и наша легендарная парочка. – Произношу я, с умилением взглянув на следующую карточку, на которой Никита крепко обнимает Алену.

– Осенины?

– Да. Они тогда своим выступлением просто взорвали танцпол! А их поцелуй помнишь? Ммм…

– Помню. Тогда же была премьера новой песни, которую Никита сочинил для Алены?

– Нет. Которую Алена сочинила для Никиты, а он исполнил.

– Нет же!

– Да какая разница? – Толкаю я его в бок.

– Я знаю это потому, что лично слышал от Никиты! – Возмущается Костя, пытаясь меня щекотать.

– Это лишь его версия! – Хохочу я. – О! Во! – Протягиваю следующую фотографию. – Это в тот день, когда она подарила ему кулон со словом «МЯУ». Так романтично! Обожаю парные вещицы, в них столько смысла!

– Блин, а почему тогда группу назвали «Высоцкий», а не «МурМяу», например?

– Потому что это личное. – Отвечаю я, пожав плечами. – К тому же, на «Высоцком» настояла Аленка, а остальные ребята поддержали, и Никите пришлось смириться.

– Ну, вообще, «Высоцкий» звучит достойно. И фронтмен всегда в центре внимания. А Алена не боится навсегда остаться в тени?

– С ее талантом? Ха! – Усмехаюсь я. – К тому же, в его сердце она всегда будет номером один, а это важнее, чем быть центром внимания на сцене.

– Ну, наверное. – Нехотя соглашается Костя. – А это когда было снято?

Он показывает мне фото из стопки, на котором Алена, сидя на кровати в своей спальне, играет на гитаре.

– А это Никита снимал на телефон. В тот день, когда это… ну… когда у них все было «по-взрослому» в первый раз. – Я активно двигаю бровями, обозначая важность момента.

– Откуда ты-то знаешь? – Корчит рожицу Костя.

– Ну, как! Девчонки всегда делятся такими вещами. Аленка мне рассказала.

– Да ладно.

– Да. Это был идеальный романтический момент. Они вернулись домой из больницы, где навещали ее отца. Поднялись в спальню, и там… поговорили. Никита сказал: «Я скучал по тебе, как Синди скучала по Гибсону! И я никогда не позволил бы Стасу забрать твой первый раз, как он забрал твой первый поцелуй!» И они слились в жарких объятиях на гладких шелковых простынях, и он до утра заставлял ее в тишине шептать его имя!

– Тая. – Костя скептически оглядывает мое лицо. – Тебе нужно завязывать с любовными романами.

– Что? Почему? Это все правда! – Возмущаюсь я.

– Лучше больше слушай музыку. – С улыбкой говорит он и достает со дна коробки подарочный пакет.

– Что там? – Я едва не подскакиваю на месте.

Костя вручает мне подарок, и я по-варварски нетерпеливо распечатываю его.

– Наушники! – Визжу я. – Розовые! С ушками! Как я хотела!

– Да. – Довольно кивает мой парень.

– Но откуда ты узнал, что я хочу именно такие?

– Почувствовал сердцем.

– Ко-о-остя! – Я бросаюсь его обнимать и целовать. – Спасибо! Ты – чудо!

Когда всплеск радости, наконец, утихает, меня осеняет:

– Это Аленка подсказала, да?

– Ага. – Кивает он. – Дала ссылку на маркетплейс.

– Ну, и ладно. – И я снова бросаюсь ему на шею, мечтая о том, как буду слушать в новых наушниках аудиокниги.

Тот самый день

АЛЕНА

– Погоди, я хочу, чтобы ты это услышал. – Хватая гитару, восклицаю я.

Мы одни в моем доме поздней ночью, и самое время целоваться, но мне не терпится сначала сыграть.

– Что это будет? – Спрашивает Никита, опускаясь на кровать рядом со мной.

Мы сидим друг напротив друга, и у меня пальцы дрожат от предвкушения и волнения.

– Новая песня.

Он смотрит мне прямо в глаза, и целая армия купидонов пронзает меня стрелами.

– У меня тоже есть для тебя песня. – Признается Никита. – Правда, бумажка, на которую я записывал ее слова, куда-то потерялась, и мне теперь придется восстанавливать их по памяти.

– Она не потерялась. – Признаюсь я. – Это я ее забрала, когда была у тебя дома. Твоя мама попросила принести ножницы, я поднялась к тебе в спальню и увидела кучу записок на столе. Сразу поняла, что сочиняешь что-то новенькое. И слова такие… тут же захотелось подобрать музыку…

Он кусает губы. Мгновение, и расплывается в широкой улыбке. Даже с чудовищными отеками и синяками это все еще мой Никита. Парень, которому принадлежит мое сердце. Человек, в которого я до последнего вдоха хочу смотреться словно в зеркало.

– Значит, ты поняла, что я написал ее для тебя?

– Конечно.

– Все мои песни всегда были о тебе, Алена. – Тихо говорит он. – И «Выше неба» тоже. Я ведь с ума сошел, думая, что потерял тебя навсегда.

– А я влюбилась в тебя еще сильнее, когда прочитала эти стихи. Хотя, думала, что это невозможно.

Его улыбка заставляет меня забыть обо всем, что было. Неважно, какой путь мы прошли, главное, что все дороги вели нас друг к другу. И мое сердце стучит так, будто я сейчас умру. И чтобы перестать волноваться, я начинаю играть и петь.

– Они как море безграничны,

Они бездонно глубоки,

В них точно можно потеряться,

И я тону в них от любви.