еду и шагаем по извилистой дорожке на задний двор. По пути все глаза прикованы ко мне.

И не как всегда: «Эй, смотрите, Томасы приехали!» — а гораздо более напряженно. Колдуны обожают посплетничать, а Йохан не держит язык на привязи, если не считает нужным.

Я стараюсь из-за этого не нервничать. Мама говорит, болтливость у нас в крови. Это сейчас мы ограничиваемся только самыми интересными сплетнями, а когда наши предки работали на плантациях, у нас не было ничего, кроме разговоров. Только благодаря им мы поддерживали отношения и помогали друг другу. Благодаря рассказам, которые передавались из уст в уста. А до этого мы так сберегали свою историю. Так что да, мы обожаем посплетничать, но в каком-то смысле это делает нас ближе даже к самым далеким предкам.

— Ну их. — Кейс свирепо глядит на Оуэна Джеймса, одного из папиных двоюродных братьев, нашего ровесника. Глаза у него вот-вот вылетят из орбит, чтоб его приподняло и шлепнуло. — Давай расставим еду.

Мы сгружаем стеклянные формы на стол, где уже красуются фолори — жареные соленые пончики с пылу с жару, которые подают с острым соусом, — и пышные тринидадские сэндвичи-даблы с начинкой из нута. Это фирменные блюда семейного ресторана Дэвисов — «Роти-Роти». Считается, что Дэвисы держат его, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Каждый член семьи Дэвисов обязан работать там хотя бы один день в неделю для поддержания рабочего настроя. По крайней мере, так говорит дядюшка. Еще он ворчит, что его брату просто нравится всеми помыкать, — и это тоже правда.

Когда мы ставим все на стол, к нам подходит Рубина — одна из дочерей Йохана. Ее красная с черным прическа так и покачивается, кудри лежат настолько идеально, что я едва не забываю, что Рубина еще не прошла Призвание и не может удерживать их на месте колдовством. Она показывает на двойняшек наманикюренным пальчиком:

— Дядя Катиус говорит, чтобы вы разносили напитки.

— Почему мы?! — стонет Кейша.

— Потому что вы Дэвисы и должны нам помогать.

Рубина смотрит на меня, точнее, на мое запястье:

— Ты что, тоже участвуешь в испытаниях?

Я моргаю и смотрю на ее руку — и точно, там белый трекер.

— А, ну да.

— Как тебе партнер?

— Ну он… — Козел, но не совсем? Гениальный художник, но все время выпендривается? К тому же он мне вроде бы нравится, но теперь надо его полюбить, и над этим я сейчас работаю. А, и еще мне придется убить его к концу месяца. Пара пустяков. — Забавный. А твой?

Она открывает рот, чтобы ответить, но ее перебивает Йохан:

— Рубина! Бери двойняшек и бегом сюда.

Рубина послушно поворачивается и идет к отцу. В доме у Дэвисов не принято никому перечить и уклоняться от работы. Кейс и Кейша тащатся следом за своей двоюродной сестрицей.

Я смотрю на толпу гостей и вижу родителей и брата Лорен — они забились в уголок, а остальные Картеры старательно держатся от них подальше. У Рены модный парик в виде короткой стрижки и высокие каблуки. Мистер Картер смотрит в стакан. Калеб носится с Иден и другими детьми.

Калеб родился больным, и Рена не могла его вылечить без Йохана. Была бы жива тетя Элейн, думаю, она помогла бы им бесплатно. Такое у меня сложилось впечатление по тому, как ее описывала Ли. Тетя Элейн была готова помогать людям, ничего не требуя взамен.

Калеб умудряется осалить Иден, та пищит и гонится за ним. На лице миссис Картер проступает редкая улыбка.

Год назад, и два, и три Лорен тоже была здесь — болтала о своем последнем бурном романе или рассказывала, о каком геномоде мечтает. Тогда ее семья пользовалась уважением. Среди остальных Картеров, по крайней мере. Все родственники обращались к ним как к источнику мудрости и силы, и считалось, что Лорен займет место матриарха, когда умрет ее тетя. Как больно видеть, что теперь они стоят отдельно от всех, словно изгои.

На их месте могли быть и мы.

Когда-то Ли была сильнее всех матриархов в нашей общине, а как только выяснилось, что ее дочь не обладает волшебными способностями, ее просто выгнали.

Вот какая у нас община. Вот какую общину мы создали совместными усилиями. Готовую изгонять из своей среды целые семьи, если за них почему-то стыдно. Если они не вносят свой вклад в ее престиж и могущество. Если при них грустно и неловко.

Стоит мне провалить задание, и мы будем точно такими же.

Нас отрежут, словно коричневое пятно на вкусном спелом манго. Только манго это уже давно сгнило — а все по-прежнему смакуют золотистую мякоть, будто она слаще некуда.

— Вид у них так себе.

Ко мне подходит мама со стаканом какой-то ярко-оранжевой жидкости, пахнущей ромом, которым я пропитала торт, и показывает глазами на Картеров.

— Мама, тебе не приходило в голову пользоваться своим даром не только по мелочи? Например, помогать полиции искать пропавших людей — ну, типа того?

Мама тяжело вздыхает.

— Нам опасно заниматься тем, что привлекает слишком много внимания. Частные сыщики — другое дело, у них нет особых полномочий и о них не пишут в прессе. А гадалка, которая помогает полиции находить твоих родных и близких, — именно та репутация, которой мы стремимся избежать. Кроме того, теперь людей ищут по генетическому профилю, и это хорошо получается. Ее скоро найдут.

Я сжимаю и разжимаю кулаки.

— Пока еще не нашли. Может, на нее и нет никаких генетических данных и искать нечего. А твои методы лучше.

— В наши дни не бывает преступлений без генетических данных.

— Почему ты не хочешь просто помочь? Неужели тебе наплевать на Лорен?

Мама резко поворачивается ко мне:

— Иногда хочешь как лучше, а получается только хуже. Поверь мне на слово, я не просто так держусь от этого в стороне. — Она так взмахивает рукой, что выплескивает полстакана оранжевой жидкости. — Я обожаю помогать людям, но должна в первую очередь думать о семье. Которая рушится на глазах, прах ее побери, из-за Мамы Джовы. А как помочь тебе, я не знаю… — Она негромко истерически смеется. — В общем… Лучше думай о своих делах.

Я прикусываю губу и наклоняю голову, словно согласна с ней. В груди что-то трепыхается — совсем как плакат с портретом Лорен на ветру. Мамин ответ — не настоящая причина, скорее отговорка. Да и когда мама говорит, что не знает, как мне помочь, это не утешает. Я осталась со своим заданием один на один.

Мама пихает меня