Ярицлейва из Гардарики к Ингигерд, дочери Олава Шведского, Н. Брокман помещает под 1017 г. (Brocman 1762. Bls. 5).

Ярицлейв (Jarizleifr). – «Ярицлейв» древнескандинавских памятников отождествлен исследователями с русским князем Ярославом Владимировичем (Ярославом Мудрым, ок. 978–20.02.1054), князем новгородским в 1010–1016 гг., великим князем киевским в 1016–1018, 1018/1019–1054 гг. Упоминания о нем содержатся во многих древнескандинавских памятниках (помимо «Саги об Ингваре»), среди которых:

1) «Ágrip af noregs konungasögum» («Обзор саг о норвежских конунгах»);

2) «Saga Óláfs konungs Tryggvasonar af Oddr múnk» («Сага об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда);

3) «Orkneyinga saga» («Сага об оркнейцах»);

4) «Guta saga» («Сага о гутах»);

5) «Óláfs saga helga» («Сага об Олаве Святом»);

6) «Haralds saga Sigurðarsonar» («Сага о Харальде Сигурдарсоне»);

7) «Magnússona saga» («Сага о сыновьях Магнуса»), также называемая «Saga Sigurðar, Eysteins ok Óláfs» («Сага о Сигурде, Эйстейне и Олаве»);

8) «Knýtlinga saga» («Сага о Кнютлингах»);

9) «Völsunga saga» («Сага о Вёлсунгах»);

10) «Eymundar þáttr» («Прядь об Эймунде»).

Сюжеты, в которые включен образ Ярицлейва, конунга из Гардов, связаны главным образом с историческими событиями, важными как для Руси, так и для Скандинавии. Это, во‑первых, брак между Ярославом Мудрым и Ингигерд, дочерью Олава Шведского, сообщения о котором представлены в текстах 1, 5, 10. В качестве непременного условия заключения брака Ингигерд выдвигает требование передачи ей Альдейгьюборга/Ладоги и присутствие на Руси вместе с ней ее родственника ярла Рёгнвальда Ульвссона (5), который прочно обосновывается на севере, получив Альдейгьюборг, и становится своего рода связующим звеном между Хольмгардом и Скандинавией.

Вторая группа сюжетов оформляется вокруг Харальда Сигурдарсона и его брака с Эллисив (Елизаветой), дочерью Ярицлейва и Ингигерд. О приезде Харальда в Хольмгард сообщают тексты 3, 5, 6. В последнем также говорится, что Рёгнвальд сопровождает Харальда Сигурдарсона в его поездке к Ярицлейву, а его сын Эйлив вместе с Харальдом охраняет границы государства Ярицлейва. Здесь же, а также в тексте 8 рассказывается о браке Харальда и Эллисив.

Третья группа сообщений концентрируется на описании пребывания Олава Харальдссона при дворе Ярицлейва (4, 5). «Сага об Олаве Святом» (5) подробно рассказывает о щедром приеме, оказанном этому конунгу в Хольмгарде: он получил от Ярицлейва земли для содержания своих людей, впрочем, отказавшись владеть одной из областей Руси.

Центром внимания следующей группы источников является сын Олава Магнус, пробывший несколько лет при дворе Ярослава, до того как посланники норвежцев приехали за ним в Гардарики. Наиболее обстоятельно рассказывается о финале этой истории – посольстве и отъезде Магнуса из Хольмгарда (1, 5).

Обширные зарубежные связи Ярослава (см.: Пашуто 1968; Назаренко 2001) сделали его имя маркирующим признаком в генеалогических построениях. Оно упоминается в рассказах о потомках этого конунга (2, 6, 7), являясь своеобразным показателем знатности рода, к которому принадлежит тот или иной персонаж. Именно в такой функции, нужно полагать, использовано имя Ярицлейва в «Саге о Вёлсунгах» (9) при описании вымышленной свиты из знатных людей, сопровождавших Гудрун на свадьбу с Атли; хотя в данном тексте нет указания на то, что здесь имеется в виду Ярицлейв из Гардарики, этот фрагмент также включен в общую сводку упоминаний о Ярославе, поскольку в скандинавских памятниках больше не зафиксировано персонажей с этим именем.

Все перечисленные группы сюжетов, включенных в древнескандинавские произведения, имеют подтверждения в других источниках и, следовательно, отражают реальные исторические факты. Иной вопрос – насколько достоверны описания, приведенные в них, и насколько существенным было «вмешательство» авторов текстов при оформлении сюжетов. На этот вопрос вряд ли когда-либо будет дан убедительный ответ. Нужно отметить, что в этих текстах Ярослав описан с глубоким уважением, которое подобает проявлять по отношению к правителю сильного государства, находящемуся в тесных политических и родственных контактах со Скандинавией, и эта тема – главная, стоящая в центре внимания авторов. Остальные же связи русского дома остаются вне поля зрения, в частности брак его дочери Анны никак не прокомментирован в скандинавских текстах. Можно сказать, что выделенные группы упоминаний являлись нормативным набором сюжетов для авторов, описывавших историю того или иного норвежского конунга.

Материал совсем иного рода представлен в «Пряди об Эймунде» (10). Здесь рассказывается о пребывании на Руси одного из отрядов скандинавов, пришедшего наниматься к конунгу Ярицлейву на службу и проведшего у него долгое время. Отряд попадает к Ярицлейву в тот момент, когда обострилась междоусобная борьба между тремя братьями, каждый из которых получил свой надел после смерти Вальдамара, их отца. Детализированные описания, большое сходство сюжета саги с изложением событий этого же времени в русских летописях неоднократно привлекали к этому тексту внимание исследователей, которые пытались провести исторические параллели и доказать достоверность изображения в «Пряди об Эймунде» событий, происходивших на Руси после смерти Владимира Святославича. Проведенное недавно исследование текста и его сопоставление со схожим эпизодом из «Саги о Харальде Суровом Правителе» по «Кругу Земному» Снорри Стурлусона показали, что эта прядь является «произведением, в котором воспоминания о реальных фактах, содержавшиеся в рассказах участников событий, воплощаются в повествовании с помощью традиционных сюжетов и мотивов», характерных для памятников древнескандинавской литературы, «и трансформируются рассказчиком» в целях героизации главного героя Эймунда. «При этом сохраняется свойственная сагам стилистическая строгость, создающая внешнее впечатление объективности рассказа» (Древняя Русь 1999. С. 522). Ярицлейв здесь противопоставлен главному герою – трусость против отваги, нерешительность в делах против настойчивости, жадность. Образ конунга здесь негативен и лишен того ореола значимости, который мы видели в текстах, рассмотренных ранее.

В «Пряди об Эймунде» четко прослеживаются следы устной традиции (в частности, при описании военных хитростей, которые вполне сопоставимы с аналогичными материалами, включенными в другие тексты, например в «Сагу о Харальде Суровом Правителе», «Сагу об Ингваре»), которые уже отмечены исследователями не только на материале скандинавских текстов, но и в других, в том числе древнерусских, памятниках.

Информация о Ярицлейве/Ярославе, содержащаяся в скандинавских письменных памятниках, в особенности королевских сагах, неоднократно подвергалась анализу. См.: Cross 1929; Рыдзевская 1940; Birnbaum 1981; Джаксон 1994а. С. 157; и др.

23 Она была ему отдана, и уехала она с ним на восток. – Сведения о браке между шведской принцессой, дочерью конунга Олава Шведского Ингигерд, и русским князем Ярославом Владимировичем (Ярославом Мудрым) не встречаются в древнерусских памятниках, но хорошо известны по скандинавским письменным источникам. Т. Н. Джаксон (Джаксон 1994а. С. 156–161; см. также: Древняя Русь 1999. С. 508–513) отметила, что они содержатся в «Истории о древних норвежских королях» монаха Теодорика (Theodricus. Cap. 16), в «Обзоре саг о норвежских конунгах» (Ágrip, K. 25), в «Легендарной саге об Олаве Святом» (Óláfs saga hins helga. K. 45, 46), в «Гнилой коже» (Morkinskinna. S. 169), в «Красивой коже» (Fagrskinna. K. 30), в «Отдельной саге об Олаве Святом» (по рукописям: SKB2 4to. K. 77; AM 61 fol. K. 88; Flat. II. S. 198–199), в «Круге Земном» (Hkr. K. 93), в исландских анналах (Islandske annaler. S. 106, 316, 468), а также у Адама Бременского (Adam. Lib. II. Cap. 39). Большая часть мотивов, составляющих этот рассказ, изложена стереотипно, и их авторство, как отметил Ф. Браун, неизвестно (Braun 1924. S. 182 ff.). Можно