и разгромило его. Появились слухи, что Бурицлав был убит, но оказалось, что он остался жив и бежал в Бьярмаланд, где начал собирать войско, чтобы идти против Ярицлейва.

Во втором сражении из серии столкновений с Бурицлавом Эймунд и его дружина применяют хитрость. Укрепив оборону города, они велят женщинам надеть лучшие свои золотые украшения и выйти на городские стены, чтобы привлечь к себе внимание врагов, значительную часть которых составляли бьярмы, «жадные до золота». План удался, войско подошло близко к городу и многие воины погибли у городского рва. Начался бой, в котором победили норманны. После этого боя вновь прошел слух, что Бурицлав погиб. Позже все узнали, что Бурицлав отошел зимовать в Тюркланд, где набрал большое войско из «злых народов» – «тюрок» и «блокумен».

На третий раз на поле, где были расположены шатры войска Бурицлава, Эймунд устраивает хитроумные приспособления из веревок, привязанных к вершинам деревьев, с помощью которых норманнам удается сорвать шатер, в котором находился конунг, и закинуть его далеко в лес.

Финал истории о борьбе Эймунда с Бурицлейвом в «Саге об Ингваре» и «Пряди об Эймунде» описывается по-разному. Согласно саге, Бурицлейв был «пленен и ослеплен и привезен к конунгу». По пряди, норманны убивают конунга Бурицлава: «Эймунд конунг хорошо заметил вечером, где лежит в шатре конунг, идет он сразу туда и сразу же убивает конунга и многих других. Он взял с собой голову Бурицлава конунга. Бежит он в лес и его мужи, и их не нашли. Страшно стало тем, кто остался из мужей Бурицлава конунга при этом великом событии, а Эймунд конунг и его товарищи уехали, и вернулись они домой рано утром. И идет Эймунд к Ярицлейву конунгу и рассказывает ему всю правду о гибели Бурицлава» (Прядь об Эймунде. С. 115).

Можно по-разному оценивать версию об убийстве Бурицлава, изложенную в «Пряди об Эймунде», в особенности в сравнении с данными древнерусских источников о междоусобной борьбе сыновей Ярослава Мудрого (историография приведена в работах: Джаксон 1994а. С. 169–170; Назаренко 2001. С. 453–455). Хочу лишь зафиксировать внимание на самом факте вариативности сюжета в этих текстах: упоминание об ослеплении норманнами Бурицлейва в «Саге об Ингваре» и рассказ об убийстве и отсечении головы Бурицлава в «Пряди об Эймунде»; расхождение в количестве битв, проведенных Эймундом против Бурицлейва (пять в саге и лишь три в пряди); разное число братьев Ярицлейва, вовлеченных в конфликт (наряду с Бурицлейвом и Ярицлейвом в пряди действует еще и Вартилав, в образе которого одни исследователи склонны видеть племянника Ярослава Мудрого, полоцкого князя Брячислава Изяславича, другие же полагают, что упоминание Полоцка дает основания отождествить его с тмутороканским князем Мстиславом Владимировичем. См.: Джаксон 1994а. С. 163). К этому перечню добавим различие в национальности героя – норвежца в пряди и свея в саге.

Несовпадение деталей рассказа «Пряди об Эймунде» о событиях на Руси, происходивших после смерти князя Владимира, с сообщениями русской летописи дало основания А. В. Назаренко заключить, что при изучении этого периода русской истории данный источник не следует включать в число основных, поскольку в нем «историческая действительность причудливо переплетена с литературно-саговыми стереотипами» (Назаренко 2001. С. 453–454). Соглашаясь с основным выводом исследователя и полагая, что его можно с полным правом распространить также и на свидетельства «Саги об Ингваре», хочу все же заметить, что литературная стереотипность (являющаяся специфической чертой исландских саг) едва ли выступает основной причиной подобной трансформации русского сюжета на скандинавской почве. Наиболее существенное влияние оказали сами принципы отражения исторических событий, присущие сагам. Для сказителей, обращавшихся к этому сюжету, едва ли было важным точно передать детали русской истории. Сложные перипетии прихода Ярослава к единовластию не могли быть понятными воспринимающей рассказ северной аудитории. Что их занимало больше – это роль скандинава Эймунда в этой истории. Перестановка полюсов интереса требовала и переработки материала: отдельные детали событий на Руси нивелируются, другие контаминируются в один эпизод, и в результате создается новая версия события. В ней, без сомнения, могут присутствовать достоверные элементы, которые проступают при сопоставлении с оригинальными свидетельствами, однако, вычленяя их из состава вновь созданного сюжета, мы никогда не можем с уверенностью утверждать, что они соответствуют действительности. Об искусственности скандинавского варианта междоусобицы на Руси свидетельствует и условность в нем хронологии событий, когда все, происходившее в течение нескольких лет – с года смерти князя Владимира в 1015 г. до утверждения Ярослава великим князем киевским и его женитьбы на Ингигерд в 1019 г. – спрессовано в единый отрезок времени, на что уже неоднократно указывалось в историографии (см.: Джаксон 1994а. С. 161–162).

Вариативность деталей в «Саге об Ингваре» и «Пряди об Эймунде» указывает на неустойчивость сюжета в момент его записи, бытовавшего, как можно полагать, в устном пересказе, что повлекло за собой возникновение и последующую фиксацию двух версий истории (см.: Введение. С. 67–73 и табл. 2).

26 Там получил он огромное богатство серебром и золотом, и различными драгоценностями, и дорогими предметами. – Фраза не совсем понятна из контекста. Ее возможно интерпретировать таким образом, что Эймунд получил щедрое вознаграждение от Ярицлейва за свою службу и за победу над Бурицлейвом. Подобной информации нет в «Пряди об Эймунде». Этот источник включает описание условий, на которых скандинавский корпус согласился служить конунгу Ярицлейву:

Спрашивает конунг, куда они думают держать путь, и они говорят так: «Мы узнали, господин, что у вас могут уменьшиться владения из-за ваших братьев, а мы позорно изгнаны из [нашей] страны и пришли сюда на восток в Гардарики к вам, трем братьям. Собираемся мы служить тому из вас, кто окажет нам больше почета и уважения, потому что мы хотим добыть себе богатства и славы и получить честь от вас. Пришло нам на мысль, что вы, может быть, захотите иметь у себя храбрых мужей, если чести вашей угрожают ваши родичи, те самые, что стали теперь вашими врагами. Мы теперь предлагаем стать защитниками этого княжества и пойти к вам на службу, и получать от вас золото и серебро и хорошую одежду. Если вам это не нравится и вы не решите это дело скоро, то мы пойдем на то же с другими конунгами, если вы отошлете нас от себя». Ярицлейв конунг отвечает: «Нам очень нужна от вас помощь и совет, потому что вы, норманны, – мудрые мужи и храбрые. Но я не знаю, сколько вы просите наших денег за вашу службу». Эймунд отвечает: «Прежде всего ты должен дать нам дом и всей нашей дружине, и сделать так, чтобы у нас не было недостатка ни в каких ваших лучших припасах, какие нам нужны». «На это условие я согласен», – говорит конунг. Эймунд сказал: «Тогда ты будешь иметь право на эту дружину, чтобы быть вождем ее и чтобы она была впереди в твоем войске и