– Сбавь обороты!

С одной стороны, для самоходчиков это выгодно – танк собой прикрывает; с другой – плохо, обзор перекрывает, закрывает сектор обстрела.

Танки уже достигли первой траншеи и стали утюжить гусеницами доты и дзоты, двигаться вдоль траншеи, обваливая стенки и расстреливая немцев из пулеметов.

Все произошло на глазах экипажа самоходки.

Перед надвигающимся танком в траншее показался немец. До танка – от силы тридцать метров, ползет медленно. Пулеметчик и башнер немца видят, но он в мертвой, непростреливаемой зоне.

Пулеметы в бронетехнике, как и пушки, имеют малый угол склонения, а траншея ниже уровня горизонта.

У немца под мышкой труба видна. Хлопок!

У танка от попадания люки на башне распахнулись – на защелки закрыты не были, мгновенно вырвалось и погасло пламя. Танк встал, и из него стали выбираться танкисты. У двоих из них горели комбинезоны. Упав на землю, они стали кататься, пытаясь сбить пламя.

Самоходка Виктора остановилась рядом – надо было помочь своим.

Заряжающий Михась выбрался быстрее всех, хоть и держал в руке огнетушитель. Он пустил из него струю, затушил огонь, но танкисты лежали неподвижно. Он понимал, что так быть не должно: комбезы даже прогореть не успели, и ожогового шока экипаж не получил. Тем более что горели только двое. И из танка дым не идет, огня не видно.

Танкистов перевернули на спины и в ужасе отшатнулись: ресницы и брови их выгорели до кожи, глаза полопались. С одного из погибших сняли танкошлем: волос под ним тоже не было, и кожа была покрыта струпом.

Пока самоходчики гадали, от чего погибли танкисты, Виктор обошел танк. Немец стрелял спереди – он сам это видел. Осмотрел лобовую броню. Вот она, малюсенькая дырка, размером с толстую иглу всего. Да это же кумулятивная струя такой след оставляет!

Он едва по голове себя не ударил с досады. Труба у немца под мышкой была, и такое странное положение оружия поначалу ввело его в заблуждение. Но это же фаустпатрон! Прообраз, можно сказать – дедушка современных гранатометов. Только они сейчас на плече у солдат, и труба находится в горизонтальном положении.

Виктор достал пистолет и спрыгнул в траншею – ему хотелось убедиться, что он не ошибся, найти подтверждение своей догадке. Почему-то раньше он был уверен, что фаустпатроны стали применяться в армии позже.

Трубу он увидел сразу. Поднял, покрутил в руках – конструкция примитивная. Труба, сверху откидной штампованный прицел, а снизу – такая же пусковая скоба.

Немцы начали производить «панцерфауст» с конца 1943 года, и первую партию из пятисот штук отправили на Восточный фронт. Примитивная конструкция не требовала долгого обучения и была эффективна против бронетехники. Однако сразу выявилось много недостатков: плохая точность стрельбы, малая дальность полета гранаты – всего тридцать метров. Но даже «панцерфаусты» первой серии пробивали по нормали 150 миллиметров брони, а в Красной армии бронетехники с такой мощной защитой не было.

«Панцерфауст» – в наших войсках его называли фаустпатроном – стали быстро совершенствовать. Дальность полета гранаты увеличили до шестидесяти метров, бронепробиваемость возросла до 220 миллиметров гомогенной брони. За счет оперения возросла точность выстрела.

В городских боях, когда противник был близко, иной раз в соседней квартире, «панцерфаусты» проявили себя отлично. А вот в боях с применением бронетехники на открытой местности – плохо. Малая дальность полета гранаты делала «фаустника» фактически смертником – кто из экипажа танка или самоходки подпустит близко солдата с весьма приметным оружием?

Но в городах «фаустники» стреляли со вторых этажей, почти в упор, и советская бронетехника несла серьезные потери. Фаустпатронов боялись, поскольку после попадания гранаты в боевое отделение танка или самоходки шансов выжить у экипажа не было.

Чуть позже подобное оружие появилось у американцев – его назвали «базука».

У немцев был «панцерфауст» в более тяжелом варианте, со щитом и расчетом из двух человек; он был многоразового использования – в отличие от «панцерфауст» 30 или 30М.

В наших войсках подобного оружия до конца войны так и не появилось. В городских боях танкисты сами приспосабливали поверх брони панцирные сетки от кроватей, наваривали решетки из арматуры.

Виктор вернулся к самоходке в глубокой задумчивости – он своими глазами убедился в эффективности кумулятивных гранат. Отныне для экипажей «фаустник» стал самым ненавистным врагом. Для его уничтожения снарядов не жалели и иногда накрывали его огнем целой батареи.

Танки уже ушли вперед, и самоходка стала догонять их. Трупы наших и немецких солдат, подбитые танки, раздавленные вражеские пушки… Картина была сколь страшной, столь и привычной для фронтовиков.

За сутки удалось продвинуться на десяток километров.

С боем взяли небольшой полустанок, перерезав железнодорожное сообщение. И вот тут в полной мере сказался русский характер: в тупике пехотинцы обнаружили цистерну. Вначале подумали, что в ней топливо, и сообщили танкистам.

Один из прибывших зачерпнул из горловины цистерны ведром, присмотрелся, понюхал и отхлебнул. Пехотинцы были в шоке. Надо же, танкисты топливо пьют!

А танкист выпрямился и громогласно объявил:

– Чистый спирт!

Лучше бы он молчал! Один из пехотинцев сдуру очередь из ручного пулемета по цистерне дал, и из пробитых отверстий фонтанчиками ударил спирт.

К бодрящей жидкости кинулись солдаты. Кто котелок подставлял, кто фляжку, а некоторые – и рот. Пили от души, до отвала – дармовая выпивка!

Через полчаса почти вся рота пехоты и два экипажа танков были пьяными в стельку.

Новость мгновенно облетела всех, и на полустанок потянулись воины всех родов войск. Некоторые – с канистрами из-под бензина.

Через час командование спохватилось, но было уже поздно. Упились многие, некоторые части стали небоеспособными.

К цистерне выставили вооруженную охрану – отделение по охране тыла. Только пьяного человека быстро не протрезвить, тем более что многие успели запас сделать – емкостей хватало.

Наступление, намеченное на следующий день, сорвалось. Командиры метали громы и молнии, но предпринять ничего не могли.

У «смершевцев» возникло подозрение, что немцы оставили спирт специально. Боялись – не отравлен ли, были такие случаи на других фронтах. Но обошлось.

А ночью немецкая разведка выкрала нашего офицера из полковой артиллерии – он вышел ночью из землянки до ветру и пропал. Утром хватились – нет командира.

Тут же появился особист, всех опрашивать стал – не перешел ли офицер ночью к немцам? В частях сразу усилили караульную службу.

А к вечеру близ немецких траншей столб вкопанный появился, а к нему наш офицер был привязан – истерзанный. Жив еще был, кричал что-то, да расстояние было велико, слов не слышно.