того, как чудо полностью свершилось, собрались толпы зевак – они спешили из Биснаги пешком, на лошадях или в экипажах, чтобы постоять и, разинув рты, посмотреть на то, как появляются защитные сооружения города. Царь лично приехал верхом и не поверил собственным глазам. Пампа Кампана, одинокая фигура в самом сердце великой равнины Биснаги, стояла с закрытыми глазами и распростертыми руками, и поначалу никто не связывал эту похожую на аскета женщину с вздымающимися вокруг камнями. Толпа становилась все больше, ничего не знающие люди начали теснить Пампу Кампану. А она так и стояла там, безмолвная, неприметная, и заставляла появляться массивные укрепления, камень к камню, идеально подогнанные, с ровными и гладкими стенами, словно их возводила армия невидимых призрачных каменщиков, армия, способная материализовать камни из воздуха и работать с невероятной скоростью. Когда солнце скрылось за семью каменными рядами, жителей Биснаги переполняла смесь страха и радости – так бывает с мужчинами и женщинами, когда чудесное пересекает границу мира богов и входит в повседневность, открывая женщинам и мужчинам, что эта граница не непроницаема, что чудесное и повседневность – две половины единого целого и что мы сами являемся богами, которым стремимся поклоняться, и сами способны на великие деяния.

Зерелда Ли скакала рядом с царем и, увидев, что в ночи толпа начинает толкать и теснить маленькую женскую фигурку с распростертыми руками, пронеслась галопом прямо сквозь людей, желая защитить Пампу Кампану.

– Назад! – закричала она. – Вы что, не видите, что это она сотворила все это?

После чуда со стенами вся Биснага поверила в силы Пампы Кампаны, и люди осознали наконец, что живут в городе, созданном ею – выращенном ею из семян, – и поняли, что древние мифы несут в себе буквальную правду. Все, начиная со Шри Нараяна, продавшего ей семена и его торговавшего фруктами сладкоречивого брата Шри Лакшмана, и заканчивая Никколо де Вьери, чужеземцем, чью постель она покинула, чтобы начать свою работу, находились в благоговейном страхе. Даже царю пришлось признать, что не его одного в империи коснулась рука бога либо богини. Зерелда Ли рассказала ему подлинную историю Пампы Кампаны – так, как в свое время ее рассказали ей самой, – и Кришнадеварайя в ней не усомнился. Доказательства были вокруг, воплощенные в камне.

– Я был благословлен ее величием, – заявил он, – и ее слава возвеличит мою собственную.

Наконец в полночь Пампа Кампана в изнеможении опустилась на колени и без чувств упала лицом в грязь. Назад в Биснагу ее доставили на личной карете царя, которую верхом сопровождали он сам и Зерелда Ли, а также Великий министр Тиммарасу. (Тирумала Деви отсутствовала, она горевала в своих покоях, понимая, что только что ее влияние при дворе сделалось значительно меньше.) Пампу Кампану уложили на кровать в покоях, предназначенных для приезжающих царей и цариц, и Зерелда Ли спала рядом с ней на полу, чутко, сжимая в руке рукоять меча, готовая, словно затаившаяся тигрица, в любой момент уничтожить появившегося врага.

Она проснулась спустя месяц. Рядом была Зерелда Ли, она обтирала ее губы водой, как делала на протяжении всего ее долгого сна.

– Стены стоят? – спросила Пампа Кампана, а когда Зерелда Ли сообщила ей, что они высокие и прочные, старшая женщина с улыбкой кивнула. – Сейчас я отправлюсь к царю, – заявила она.

Когда она появилась в тронном зале, неуверенно держась на ногах и опираясь одной рукой на плечо Зерелды Ли, Кришнадеварайя сошел со Львиного трона, пал ниц и поцеловал ее ноги, послав тем самым сигнал всем присутствовавшим там своим женам, придворным и всем жителям империи за пределами дворца.

– Прости меня, Мать, – произнес он, – я был слишком слеп, чтобы видеть, и слишком глух, чтобы слышать, но теперь мои уши свободны, а глаза узрели истину. Ты не просто обычная апсара, хотя и обычная апсара – настоящее чудо. Теперь я понял, что сама богиня живет внутри тебя, она поддерживает тебя с тех самых пор, когда ты дала жизнь нашему миру почти две сотни лет назад, и что твои красота и молодость – проявления ее божественного присутствия. Начиная с этого момента ты будешь именоваться нашей всеобщей матерью, матерью империи, и по статусу будешь стоять выше любой царицы – я построю храм, где мы ежедневно будем поклоняться живущей внутри тебя богине.

– Мне не нужны статус, корона или храм, – ответила Пампа Кампана. Ее голос был слабым, но она не позволила ему дрожать. – И мне не нужно, чтобы мне поклонялись. Я хотела быть узнанной, и это все; возможно, я бы еще хотела, чтобы мне, наряду с Махамантри Тиммарасу, было позволено предлагать свои советы и давать наставления, способные привести империю ко времени ее величайшего расцвета и славы.

– Отлично, – ответил царь. – Так пусть же начнется время славы!

– В связи с этим, – вмешалась Тирумала Деви, опускаясь подле царя на колени, – позвольте мне сообщить Вашему Величеству о величайшей радости, о том, что я имею честь носить его первенца.

Зерелда Ли густо покраснела, она тоже вышла вперед, оставив Пампу Кампану у себя за спиной, и встала перед Кришнадеварайей. (Отказом преклонить колени она молча, но с презрением осудила подобострастное падение ниц своей соперницы.)

– К чему я хотела бы добавить, – сообщила она царю, – уверена, что вы будете счастливы узнать об этом – что нахожусь в том же положении.

17

Что ж! Соревнования беременных между Тирумалой Деви и Зерелдой Ли, бесспорно, как говорится в пословице, объединили мангустов и кобр! В следующие месяцы весь двор – да что там двор, всю империю – охватила горячка предположений, споров и неизвестности. Что будет, если у Зерелды Ли родится мальчик, а у Тирумалы Деви – девочка? Как это повлияет на соотношение сил во дворце? А что, если у обеих мальчики или у обеих девочки? Стоит ли снова поднимать старую щекотливую тему – камень за пазухой Пампы Кампаны – о праве женщин наследовать трон? К каким непредвиденным последствиям могут привести подобные дебаты? И если в результате детской лотереи Тирумала Деви окажется понижена в должности, как это повлияет на союз Биснаги с ее отцом, царем Срирангапатны Вирой? Если царь Вира выйдет из альянса, насколько уязвимыми станут позиции Биснаги на южных границах? И если Биснага отвлечется на беспорядки на юге, станет ли она уязвимой на севере для новых нападений Пяти Султанатов? Могут ли Бидар и Биджапур, разгромленные в битве при Дивани, вновь поднять головы и объединиться с Голкондой, Ахмеднагаром и Бираром