– Солидный возраст, – с горечью добавила она, – в наши дни не приносит тебе никаких привилегий. Я раньше делала горшки, так что для меня непросто взять и разбить один из них вдребезги.

Она перелила густую темную жидкость в стеклянный флакончик и закупорила его маленькой пробкой.

– Надень это на шею, – велела она, – прибегай к услугам пробовальщиков еды и соблюдай все прочие предосторожности, но, если все это окажется напрасным и ты почувствуешь, что в твое тело попал яд, сделай глоток. Не нужно пить много. Даже несколько капель спасут тебе жизнь.

– Как я узнаю, что еду или питье отравили? – уточнила Зерелда Ли. – Яркие специи могут замаскировать вкус яда, ведь так?

– Тебе расскажет об этом твое тело, – объяснила Пампа Кампана. – Когда телу угрожает опасность, оно подает сигнал тревоги. Ты его почувствуешь. Но я искренне надеюсь, что ты не почувствуешь этого никогда.

– А другое твое желание? – настойчиво интересовалась Зерелда Ли, вешая сосуд на шею и пряча под одежду. – Ты же мне скажешь, в чем оно?

– О чем ты говоришь? – уточнила старшая из женщин.

– Ты сказала, что хочешь две вещи, – напомнила ей Зерелда Ли. – Так что это за вторая вещь?

Пампа Кампана долго молчала, а после, решившись, заговорила.

– Я – мать Биснаги, – начала она. – Все, что здесь происходило, происходило из-за меня. Мои семена дали жизнь людям, мое искусство возвело эти стены. Я восседала на троне рядом с обоими царями-основателями. Чего я хочу? Я хочу, чтобы признали мою истинную природу. Я не хочу быть невидимкой. Хочу быть увиденной.

Зерелда Ли слушала ее очень внимательно и серьезно. Потом она сказала:

– Я поговорю с ним. Я объясню. Уверена, он будет потрясен, когда начнет верить. Уверена, что он перевезет тебя во дворец и предложит самую высокую должность, даже выше старшей царицы. Я попробую. Но знаешь, что сможет убедить его лучше, чем я?

– Нет, – призналась Пампа Кампана.

– Новые стены, – сообщила Зерелда Ли.

Под влиянием мистической силы числа семь Кришнадеварайя решил, что разрастающийся город должен защищать не один, а семь рядов внешних стен. Население разительно выросло и вырвалось за пределы первоначальных границ. С внешней стороны от укреплений возводились целые новые кварталы, и граждане, жившие там, оставались совершенно незащищены от нападений. Возведение новых стен было срочной необходимостью.

– Прошло много времени с тех пор, когда я возвела первые стены, – сомневалась Пампа Кампана, – и тогда я была намного моложе. И сильнее. Это было еще до того, как розовые обезьяны чуть не убили меня, и я проспала все время, пока ты меня не разбудила. Мы смогли обернуться в птиц, чтобы попасть сюда, это правда, но даже этот дар я использовала до конца и не знаю, остались ли еще какие-то. Не знаю, смогу ли я теперь построить хоть одну новую стену, не говоря еще о шести.

– Попытайся, – велела Зерелда Ли.

На следующий день Пампа Кампана пришла к Шри Нараяну и купила большой мешок различных семян. – Мадам, сегодня без фруктов? – прокричал ей через дорогу торговец фруктами Шри Лакшман, брат Шри Нараяна. – Мадам, сезон манго скоро закончится. У манго тоже есть семя. Лучше купите поскорее несколько штук, потом не будет.

Чтобы сделать ему приятное, она купила несколько манго и положила их в свой мешок. Шри Нараян раздраженно фыркнул.

– Он лучше, чем я, умеет вести сладкие речи, – заметил он, – но какое такое манго-санго сможет вырасти на этой каменистой почве?

– Из семян манго вырастут не только манго, – отвечала она, – и из твоих семян тоже.

Когда она ушла, братья почесали в затылках.

– Что она хотела этим сказать? – спросил Шри Нараян.

– Ерунду какую-то, – отвечал Шри Лакшман. – Это восхитительная дама, но иногда я опасаюсь, что она немного того.

И для пущей убедительности постучал себя по лбу.

Пампа Кампана отправилась спать рано, а Никколо де Вьери тихо залез в кровать позже, не побеспокоив ее. Было еще темно, когда она проснулась и выскользнула из комнаты, не разбудив его. На заре она вышла через городские ворота, босая, обернутая в качестве одежды лишь двумя кусками домотканой материи, с нанесенными на лоб для демонстрации серьезности ее цели знаками и большим мешком, наполненным семенами (в нем было также несколько плодов манго), перекинутым через плечо. В одиночестве вышла она на каменистую коричневую равнину и осмотрела окружающие холмы, словно сообщая им о том, что очень скоро их ждут великие перемены. А после исчезла в пустоте, и многие недели ее никто не видел. Позднее она опишет в “Джаяпараджае” свои долгие скитания по равнине, подъемы на горы и спуски в долины и расскажет, как колдовала и пела на этом пути.

Да, бесплодна земля эта (пишет она),

Но песня может заставить вырасти фрукты

Даже в пустыне,

А выращенные песнями фрукты

Могут стать настоящими чудесами света.

Когда наконец она снова спустилась на широкую равнину Биснаги, ее кожа была в пыли, а губы потрескались. Это опять произошло на рассвете, тени холмов отступили, и солнечный свет хлынул на нее, как река тепла. В течение следующих семи часов Пампа Кампана стояла очень прямо, не обращая внимания на ручейки пота, которые начали стекать у нее со лба, на испарину, сочащуюся из всех пор ее тела, на то, что пыль на коже превращается в грязь, воздух блестит от жары, и в ушах от нее словно бьют барабаны. Семь часов спустя она закрыла глаза, распростерла руки, и ее чудо началось.

Каменные стены вознеслись в воздух повсюду, где она посеяла свои семена, – вдоль реки, на равнинах, на холмах и в низинах этого сурового края. Их камни омывала река, они возвышались над равнинами, и вместе с грядами окружающих Биснагу холмов возносили защищающие город сооружения до небес. Там были сторожевые башни, ожидающие прихода часовых, зубчатые крепостные стены, на которых не хватало только лучников, пушек и котлов с горячим маслом. Были ворота, достаточно прочные, чтобы противостоять самым тяжелым таранам. С этого и до последнего дня империи нога врага никогда не ступала в ее сердце, да и в последний день враг вошел в город лишь потому, что люди потеряли надежду. Одно только отчаяние могло заставить эти стены рухнуть, а до наступления этого отчаяния оставалось еще много лет.

Шесть новых рядов высоких каменных стен, рожденных из волшебных семян, всего семь рядов – это были чудеса света.

Воздвижение стен не закончилось с заходом солнца, оно продолжалось до глубокой ночи, но еще задолго до