берут деньги, когда все равно все либо нарушают, либо плутуют. Я возмущался этой идиотии, а Вилесов меня успокаивал:

– Миш, ну мы же тут дикари, ложки держать не умеем, руками жрем сырое мясо, за своим лесом смотреть не можем. Еще и за нефтью не можем. И никель, и медь, и люминь – ни черта мы нормально сделать не можем без их контроля.

– У тебя ж MBA, заводами за кордоном рулил, и ты тоже дикарь?

– MBA и другие цацки от бизнес-школ – это те же бусики для папуасов. Годятся только чтоб другим папуасам показывать, а льва в пампасах не напугают. Вот хуй бы они со своими MBA тут справились…

Фантастическая способность американцев к созданию кормушек вызывает, конечно, восхищение. Они грабят промышленников на ровном месте, грабят, не выходя на большую дорогу, трясут каждого, до кого дотянутся, и все это – под прикрытием каких-то красивых слов.

Сертификаты Лесного попечительского совета мы тоже получили. Мысль о том, как они лезут к нам, бесила, но не более.

А дальше нам предстояло получить еще и европейскую сертификацию, чтобы торговать в Евросоюзе. Я даже не сразу понял, как все это ловко и крепко придумано. В каждой стране есть свои сертификаты, например, в Германии это «Голубой ангел». Вроде все просто: заплатил десять тысяч евро, прошел аудит, все показал, получай логотип, торгуй. Эти службы контролируют сами государства, и внутри Евросоюза сертификаты признают. То есть если в Германии получил право на логотип, торгуй где хочешь. Так это все описано – просто, коротко, легко. И вот я пишу письмо немцам, мол, давайте и мы получим, страстно желаем у вас торговать. Немцы отвечают: хорошо, замечательно, дорогие партнеры, только чтоб получить логотип, вы уже должны торговать, то есть сначала торгуйте без логотипа, попадите на прилавки, а потом мы вас уже залоготипируем по самое не балуйся, демократично и в срок. Связываемся с немецкими торгашами, мол, возьмите партию, по хорошей цене. Торгаши говорят: «Без логотипа не возьмем, так не положено». «Возьмите даром», – пишем, но нет, так тоже нельзя. То есть все просто: ты можешь торговать, для этого получи логотип, а получить логотип можешь, если уже торгуешь. Тот проклятый Ганс, который это выдумал, наверное, пищал от восторга, что он так качественно замкнул цепочку.

– Миша, не ори… Че ты приходишь и орешь все время про сертификаты? Как будто от этого есть толк, – урезонивал меня Вилесов. – Давай с латышами поговорим? Они же берут у нас бумагу-основу.

Латыши покупали у нас бобины бумаги-основы – трехметровые огромные рулоны, которые потом можно нарезать, спрессовать, нанести тиснение и, собственно, получить готовый продукт. Эти полуфабрикаты латвийская фабрика брала в больших количествах и, откровенно говоря, в нас нуждалась, потому что в Латвии леса, а значит, и бумаги с гулькин хрен. Мы написали драгоценным партнерам, мол, возьмите нашу продукцию, мы у вас ваш рынок отнимать не будем, мы хотим немцам, словакам, полякам, венграм продавать. Латыши ответили: «Мы бы с радостью, уважаемые и любимые партнеры, но никак не можем поставить вас на прилавок, такие законы – страх и ужас, нас накажут, разоримся, никак не можем». Вилесов и Лукич предложили им партнерство: «Давайте с вашими логотипами делать у нас, прибыль поделим». Но и на это последовал отказ.

Тогда я связался со словаками – эти, кажется, даже не поняли, о чем речь, – и с венграми. Венгры все поняли сразу, сказали: «Прилетайте на переговоры в Будапешт». Выходя из аэропорта, я думал о том, что моя работа уже однозначно не пяр и вообще непонятно что; еще полгода назад трудно было бы представить, чтоб я летел к венграм договариваться о торговле туалетной бумагой.

Их звали Ласло и Атилла. С последним я и договаривался о встрече, Атилла говорил по-русски, причем сносно, во всяком случае лучше, чем по-английски. Приняли они меня по-человечески, то есть поначалу мы напились в руин-баре (это когда множество баров собрано в одном: винный, пивной, водочный, коктейльный сосредоточены в одном большом зале, не зале даже, пространстве), и опыт был таким новым, необычным и затягивающим, что к делу мы перешли, только когда до обратного рейса оставалось часов пять.

– Ми можем сделать вам сертификейшн, но это такое дело, которое не все могут делать.

– Это понятно. Чего хотите?

– Ви платите как потом нужно, а сразу платите не офишшиали.

– А. Вот как. И сколько?

– Ви нам шесть тысяч, но нужно только кэш, ми не можем так в банке.

Венгры предложили за взятку поставить нас на прилавок в маленькой сети в какой-то глуши, а дальше пойти по официальному пути. Я обрадовался: есть же порядочные люди, нормальные взяточники, с советской смекалкой, и передал наработки Матвею Лукичу, чтоб тот определил, идем мы по такому пути или нет. Матвей Лукич консультировался с какими-то специалистами (как будто в таких делах действительно есть люди, собаку на том съевшие), но, пока специалисты чесали репу и думали, можно ли за шесть тысяч евро влезть на венгерский рынок, не надувательство ли это, курс валют стал падать, а цена на макулатуру выросла, и возить за кордон такой легкий товар, как бумагу, стало невыгодно. Экспортную программу отложили.

Атилла как-то писал мне потом, но не про бумагу и деньги. Спросил, в Москве ли я и где в столице можно порядочно напиться да снять девочек.

* * *

Я отвлекся от кряжевских дел, причем довольно сильно, и упустил из виду грядущее событие, за которым следовало бы вообще присматривать – выборы главы и совета депутатов поселка. Но, поскольку все кряжевские события имели тенденцию настойчиво напоминать о себе, то и тут зазвонил колокол.

Господин Дозморов, председатель совета депутатов и последний недобитый враг завода, так и оставшийся в тени в истории с Кудымовым, из этой тени даже не вышел, а выскочил.

Дозморов баллотировался в главы поселка, Кудымова и еще пару своих людей он наметил в депутаты. Изъюров имел мало воли, хватки политической не имел вовсе и поэтому думал даже не выставлять свою кандидатуру. Приход Дозморова к власти в поселке означал бы только одно: у нас будут проблемы, пусть и неясного пока масштаба, но будут. О других кандидатах, мне не знакомых, и думать не хотелось: Кряжево уже приучило к тому, что предполагать разумность в любом человеческом существе нельзя, следует работать только с теми, кто уже проверен. Поразмыслив, я решил не дать огню разгореться и пришел к Вилесову с очередным предложением:

– Игорь Дмитрич, нам