– А молодой человек, что же, не с вами? – спросилаКлавдия Тихоновна, пропуская нас во двор.

– Как-то неудобно, – ответила я.

– Чего ж неудобного? Зовите его, я вас чаем напою.

Женька неохотно поплелась за моим мужем, Клавдия Тихоновнараспахнула дверь на веранду, большую, светлую, с круглым столом посередине.

– Присаживайтесь.

Подошли Женька с Романом Андреевичем, и мы устроились застолом. Возле стены стоял буфет, по виду ровесник дома, из него КлавдияТихоновна достала чашки, вазочку с сахаром и вареньем, а также корзинку спирогами. Мы с Женькой переглянулись и обреченно вздохнули. Чайник у КлавдииТихоновны был электрический и стоял тут же, на буфете. Пока она накрывала настол, Женька успела рассказать о полученном наследстве. Клавдия Тихоновнаслушала ее заинтересованно и сразу же стала выспрашивать о ближайшихродственниках.

– Так вы правнучка Евдокии Сушковой, в девичествеДобролюбовой? Надо же, как интересно, – покачала головой КлавдияТихоновна. – Ее родной брат был священником в Верхней Сурье. Там рядом сцерковью и похоронен. Сын ее, ваш дед, помню, приезжал в деревню. Он жив?

– Нет. А мама ничего о родне не знает. Вот мы иподумали, может быть, вы нам поможете?

– Попробую, – улыбнулась Клавдия Тихоновна. –А что вас интересует?

– Мы нашли в бумагах покойного Льва Кузьмичажизнеописание Яшки-Каина, – заторопилась Женька. Хозяйка едва заметноусмехнулась.

– Надеетесь сокровища найти?

– А они есть? – влезла я.

– Чего не знаю, того не знаю, – развела онаруками. – О сокровищах после смерти Яшки много болтали, да и потом… Выугощайтесь, угощайтесь, пироги попробуйте, – точно опомнившись, предложилахозяйка и пододвинула корзинку поближе к Ромке.

– Вернемся к Яшке-Каину. Откуда такое прозвище? –задала я вопрос.

– Прозвище он, скорее всего, получил от своих дружков.Яков Фуксон был человеком, совершенно лишенным морали. Вот, кстати, поводсогласиться с тем, что ребенок уже при рождении обладает определенным характером,а дальнейшая жизнь либо эти черты усугубляет, либо делает их менеезначительными. Иначе невозможно понять, как в такой семье мог вырасти подобныйтип.

– Возможно, в приемной семье ему по какой-то причинежилось совсем нелегко, – пожала я плечами.

– Я думаю, Яшка с детства всех ненавидел, –покачала головой женщина. – Им владели два чувства: злобная ненависть ижажда обогащения. И в семье Добролюбовых он наверняка чувствовал себя белойвороной. Интеллигентные люди, искренне верившие, что человек рожден для того,чтобы нести в мир добро. И Яшку они усыновили из добрых побуждений, а что изэтого вышло…

– Неужто он действительно убил приемного отца? –нахмурилась Женька.

– Здесь все в этом были уверены, – кивнула КлавдияТихоновна. – Я родилась через пятнадцать лет после смерти Фуксона, норассказы о нем хорошо помню. Даже тогда о Яшке говорили, понизив голос, точночего-то опасаясь. Он был бичом этих мест. Крови на нем…

– Странно, что он похоронен рядом с приемной матерью,мужа которой он, предположительно, убил, – заметила я.

– На самом деле похоронили его на Новой площади, рядомс кладбищем. На этом месте сейчас автобусная остановка. Место выбрали не оченьудачное, впрочем, тогда в городе было всего сорок шесть тысяч жителей, а обудущем никто не задумывался. На его могиле поставили гранитный камень итабличку «Здесь покоится славный боец революции». В тридцать шестом году вгороде построили завод, дорогу пришлось спешно расширять, памятник оказалсяпомехой. На городской площади в самом центре уже был памятник погибшимреволюционерам, и Фуксона сначала хотели перезахоронить там, но в конце концовпохоронили на кладбище, а на памятнике, том, что на площади, выбили егофамилию. Все сделали в большой спешке. В одну ночь камень демонтировали.Возможно, к тому моменту герой революции вроде Яшки оказался не ко двору, нозаявить о том, что он попросту бандит, было, естественно, невозможно, оттого ирешили данному событию внимания не уделять. Камень собирались перенести на егомогилу, но и от этой идеи отказались. Есть мнение, что на самом деле Яшка так илежит под асфальтом, на остановке. Но, насколько это вероятно, выяснить сейчасневозможно. Никаких документов не сохранилось. На кладбище раньше была липоваяаллея, в конце которой Яшку и похоронили. А чуть дальше могила ТихонаМихайловича Рождественского, известнейший был человек в нашем городе, дореволюции, я имею в виду. Он очень много полезного сделал для Колыпина,происходил из состоятельной семьи, стал священником. Образованный, широкихвзглядов. С его помощью была открыта публичная библиотека в городе и приют, абольница стала одной из лучших в губернии. Умер он в конце девятнадцатого века,точнее в 1889 году, и был похоронен здесь, в Колыпине, могилу его найти просто,там небольшая часовенка. Так вот как раз рядом с ней и оказалась могилаЯшки-Каина. Добролюбов был женат на дочери Рождественского, сам он похоронен вСурье, возле церкви, могила его чудом сохранилась. Супруга Добролюбова пережиламужа на много лет. К моменту ее смерти кладбище в Сурье уже разорили, вот ее ипохоронили рядом с отцом. Еще раньше там были похоронены две ее дочери, одна,как вы знаете, покончила жизнь самоубийством, другая умерла в очень молодомвозрасте. Места на старом кладбище немного, оттого Яшке-Каину и пришлосьпотесниться. Памятник с его могилы, весьма скромный, кстати сказать, куда-тоисчез еще лет двадцать назад. Это исчезновение никого не взволновало, на одномиз крестов ваши родственники повесили табличку с его именем, но и она,насколько мне известно, не сохранилась. Вот и ответ на ваш вопрос, –закончила Клавдия Тихоновна.

Женька в недоумении посмотрела на меня, потом нахмурилась,наверное, гадала, что полезного можно извлечь из этого рассказа. Особой пользыя в нем тоже не видела, но, по крайней мере, одной загадкой стало меньше.

– После смерти Рождественского дом в Колыпине вместе спрекрасной библиотекой отошел его дочери, Прасковье Тихоновне. Часть книг онаперевезла в Сурью, но большую часть даровала публичной библиотеке, открытой понастоянию отца.

– Вы видели библиотеку в Сурье? – спросила я.