– Ерундой вы занимаетесь, – отозвался он. –Кстати, спешу сообщить вам следующее: труп, найденный в колодце, мужчинапредположительно лет двадцати-тридцати. Скончался он в результатечерепно-мозговой травмы, а случилось это приблизительно четыре года назадплюс-минус несколько месяцев. Труп находился длительное время в сухомпомещении, с практически одинаковой температурой, иначе выглядел бы совсемпо-другому. То есть совершенно ясно, что в колодце он оказался недавно. Теперьперед ментами стоит задача установить, где же он был до этого времени?

– Рома, – спросила Женька, – а они того…установят?

– Я бы на их месте прежде всего обратил внимание натвой дом, – с усмешкой пожал он плечами.

– Надеюсь, они не такие умные, – вздохнула Женька.

Дядя Миша сидел на скамейке возле дома Надежды, успевзакончить труды праведные. В деревне опять было неспокойно, это мы отметилисразу, и очень скоро причина стала ясна.

– Говорят, Ирку Гордееву того, убили, – сообщилнам дядя Миша, садясь в машину. – В правление позвонили, чтоб, значит,тетку Иркину подготовили. Соседки ее два часа в чувство приводили, бабка самане своя. А потом сын художника, этого… Лаврушина, ее в город увез.

– Валера?

– Ага, Валера. Вот что на белом свете делается.Говорят, полюбовник ее убил, приревновал к кому-то.

– Глупость, – отмахнулась Женька.

– Как глупость, если убил? Говорят, его уже арестовали.

– Боюсь, скоро выпустят.

– И то верно, – согласился дядя Миша. –Деньжищ у него чертова прорва, откупится. А девку жалко. Молодая совсем…

Мы не стали рассказывать ему о том, что это мы обнаружилитруп Ирины, разговоров в деревне и без того хватает. Поужинав, Ромка напомнил,что завтра мы едем домой, а так как на работе ему надо быть в девять утра,лучше, если вещи соберем заранее. Никакие наши просьбы и уговоры неподействовали, Ромка твердил, что в наше благоразумие он не верит, потому чтоего у нас нет. Мы опять полезем куда не просят, и неизвестно, чем этообернется. Я уже совсем отчаялась с ним договориться, но тут на помощь пришелдядя Миша. Он твердо заявил, что в доме один не останется. Идти ему некуда,потому что он по всем статьям лицо без определенного места жительства,следовательно, рассчитывать он может только на добрых людей, в числе которыхбыла Надежда.

– Фундамент у ейного дома совсем никуда не годится, вотя пока и поживу у нее. Поработаю за харчи и жилье.

– По-твоему, это нормально? – возмутилась Женька,обращаясь к Роману Андреевичу.

– Ненормально, – нахмурился тот.

– Вот именно. Ничего тут с нами не случится. А ты,кстати, после работы можешь сюда приезжать.

Ромка хмурился, злился, припоминал нам предыдущиеприключения, но в конце концов согласился, взяв с дяди Миши слово, что он будетза нами присматривать. На том и порешили.

Рано утром в понедельник мы проводили Романа Андреевича.Дядя Миша нашел себе работу в доме, а мы с Женькой занялись крапивой, но нестолько трудились, сколько гадали: кто же убил Ирину и кому понадобился нашмертвец. К вечеру я уже сатанела от этих мыслей. Около восьми приехал Ромка,чему я очень обрадовалась. Однако особых новостей у него не было. Витькакатегорически отрицал свою причастность к убийству. По его словам, в пятницу онзвонил Ирине, она сказала, что все еще находится в деревне, и он велел ейвозвращаться в город. В субботу сам поехал в Сурью, но там ее не застал. ИзСурьи он сразу же направился к Ирине, но дверь ему не открыли, а ключей у негос собой не было. Он звонил ей несколько раз, в воскресенье поехал к ней уже сключами и обнаружил ее труп. Ломать с нами голову над этим делом Ромка наотрезотказался, и тему пришлось сменить. Дядя Миша заверил его, что мы весь деньбыли дома, и муж вроде бы успокоился.

Во вторник мы загорали в саду, не найдя другого занятия, а всреду стало ясно: просто сидеть и ждать, когда менты найдут убийцу, мы не всостоянии.

– Надо ехать в Колыпино, – сказала я.

– Надо, – кивнула Женька, – а зачем?

– Поговорим с Рудневой, вдруг ей что-то известно?

– Об убийце?

– О том, для кого Ирина собиралась твой дом купить.

– Для Вити, разве не ясно? Она рассказала ему осокровищах, и он…

– Хотелось бы все-таки уточнить, – упрямо твердилая, и Женька в конце концов согласилась.

По дороге она вернулась к своей идее о коварстве адвоката иего жены, но я не очень-то слушала ее разглагольствования. Дяде Мише мысказали, что решили пройтись по магазинам. С утра он уже выпил бутылку, оттогобыл покладист и отпустил нас с чистой совестью.

Мы въехали в город, и Женька набрала номер Рудневой.Ответить нам не пожелали. Остановившись возле кладбища, мы набирали ее номереще несколько раз, пока я не догадалась позвонить со своего телефона. Рудневаответила.

– Софья Ивановна, – сказала я, – нам надовстретиться и поговорить. Это очень важно.

– А в чем дело? – растерялась она.

– Это не телефонный разговор, – сурово отрезала я,только увеличив ее беспокойство.

– Да кто вы такая? – ахнула она.

– Я непременно все объясню. – И пока та приходилав себя, назначила ей встречу в кафе неподалеку от адвокатской конторыЗадорнова.

Софья Ивановна обещала быть через полчаса, мы приехалираньше, заказали кофе и, сидя на улице за столиком под полосатым тентом,гадали: придет она или нет.

Точно в указанное время возле кафе появилась молодая женщинав деловом костюме, у входа она замешкалась, поглядывая на нас.

– Это она, – шепнула мне подруга и позвала: –Софья Ивановна. – Женщина приблизилась, с недоумением хмурясь. –Присаживайтесь, – кивнула Женька на свободный стул. Садиться Руднева неспешила, перевела взгляд с подружки на меня и сказала:

– Я не понимаю…

– Присаживайтесь, присаживайтесь, – заворковалаЖенька и придвинула ей стул. Руднева опустилась на самый краешек, прижимая кгруди сумку.

– Вы ведь Софья Ивановна? – спросила я, не спускаяс нее глаз. – Секретарь художника Лаврушина?

Женщина тяжело вздохнула, взгляд ее метнулся в сторону, апотом уперся в стол.

– Что вы молчите? – влезла Женька. – Я вамзвонила несколько раз, вы не помните?