Тогда Андюс при коптящем свете лампы снял с себя одежду и показал ей рану.

Та представляла собой что-то ужасное. Как этот человек умудрился не умереть после нанесенного ему страшного удара кинжалом? Этого молодая женщина объяснить не могла.

При виде чудовищной раны она буквально остолбенела.

Затем тихо сказала:

– Вы, должно быть, очень страдаете.

– Не говорите ничего, молчите, вам нужно лишь сделать повязку. Повязку! – прохрипел Андюс, прилагая нечеловеческие усилия, чтобы не кричать.

С величайшими предосторожностями Кадишон приложила пропитанную мазью ткань к ране бандита.

– Ну вот, – сказала она.

– Ох! – издал Андюс протяжный вздох облегчения. – Мои плечи будто полыхали в огне.

– А сейчас?

– Ах! Сейчас я чувствую несравненную прохладу. Я спасен, вы меня вылечили. Кадишон, и я сумею выразить вам свою благодарность. Что мне нужно сделать для вашего супруга?

– Перед тем как ответить, позвольте задать вам один вопрос, – сказала молодая женщина.

– Я вас слушаю.

– Только что вы спросили меня, знаю ли я господина де Сентака.

– Это правда.

– Почему вас это заинтересовало?

– Потому что некоторое время назад я видел господина де Сентака в этом подземелье. Это очень странно. Я полагал, что один знаю все эти галереи в катакомбах Руке, и вдруг встречаю здесь не только вас, вашего мужа и его друзей, но и Сентака, явившегося сюда, чтобы расставить кому-то ловушку.

– Ловушку?

– Да. Все эти люди испытывают страстное желание поведать о своих делах и продемонстрировать, до какой степени они еще презреннее, чем мы. Я не знаю, какую гнусность он задумал на пару с Семиланом, но уверен в одном: сей господин намерен избавиться как от своего подельника, так и от его спутника.

– Спутника?

– Да, я слышал, они называли еще одно имя. Мне это неинтересно. Мне известно лишь, что он намеревается раздавить Семилана с помощью огромной каменной глыбы. Я собираюсь поприсутствовать при этом зрелище. Сей негодяй хотел меня убить, чтобы предложить Сентаку свои услуги и перехватить у меня выгодное дельце. Но тот, не желая платить обещанную сумму, хочет погубить его здесь. И, право же, правильно делает, поэтому я ему мешать не стану.

При этих словах Андюс, питавший к своему бывшему лейтенанту жгучую ненависть, немало оживился.

– Сентак и Семилан сами так решили: один – убить меня, второй – без меня обойтись. Но мы еще посмотрим.

– Андюс, – сказала Кадишон, – только что вы спросили, что можете сделать для меня и мужа в обмен на ту маленькую услугу, которую я вам оказала.

– Да, и я задаю вам этот вопрос еще раз.

– Из этого подземелья есть выход?

– Естественно, ведь я же здесь как-то оказался.

– Вы сможете нас отсюда вывести?

– Кого это «вас»?

– Моего мужа и сопровождающих его молодых людей.

– Кто они такие?

– Господа де Мэн-Арди, де Кастерак и еще два человека.

– Господин де Мэн-Арди! – с улыбкой повторил Андюс. – Подумать только, сейчас он здесь. Ведь это из его дома мы похитили юную Маринетту.

– По наущению Сентака? – спросила Кадишон.

– Да, но теперь… – вскричал Андюс, сжимая кулаки.

– Вы сможете нас всех вывести отсюда?

– Да.

– А найти моего мужа и этих господ в этом лабиринте, где мы оказались, сумеете?

– Думаю, да.

– Тогда я прошу вас найти их, привести сюда и…

– И отпустить на все четыре стороны?

– Да.

– Первую часть вашего плана я с удовольствием выполню.

– А вторую.

– Для реализации второй придется три дня подождать.

– Три дня! – повторила Кадишон.

– Полно вам! Три дня – совсем недолго.

– Но зачем вам заставлять нас ждать?

– Причина проста – проход, через который я вас выведу, можно открыть только снаружи.

– Как это?

– Каждые три дня верный друг, один из самых преданных мне бандитов, приходит сюда, приносит еду и новости из внешнего мира. Он один знает секрет, который позволяет проникать сюда, и без которого отсюда нельзя выбраться. Мы с ним виделись сегодня утром.

Кадишон была на грани отчаяния, но виду не подала и сказала:

– Андюс, но ведь иметь только один план спасения – очень опрометчиво.

– Почему?

– Да потому, что этот ваш гонец, или слуга, одним словом, бандит, может стать жертвой несчастного случая.

– Вы правы.

– Его могут схватить, убить, бросить в тюрьму, мало ли что.

– Это тоже правда.

– И вы не содрогаетесь при мысли об ужасной смерти, которая ждет вас в том случае, если вашего человека арестуют или если его попросту купит Семилан?

– Чего-чего, а вот этого я не боюсь – Кабассу нельзя подкупить.

– Зато ему можно помешать.

– Да, и я не скрываю, что и мне, и вам здесь угрожает опасность. Но в плане средств у меня не было выбора, я попросту был вынужден спрятаться здесь, потому что это было единственное место, где те, кто признал Семилана своим главарем, не стали бы меня искать.

– Значит, нам придется ждать три дня? – спросила Кадишон.

– Да.

– А у вас есть чем прокормить в течение этого времени пять человек?

– Да, если немного затянуть пояса.

– Тогда найдите моего мужа и его друзей.

– Да, но сначала пообещайте, что не откроете им того, что я поведал вам о Сентаке.

– А почему вы не хотите им ничего говорить?

– Потому что эти господа – прирожденные защитники невинных и обездоленных, им вполне может прийти в голову блажь помешать Сентаку похоронить Семилана под каменной глыбой и тем самым лишить меня мщения, ради свершения которого мне не придется и пальцем пошевелить.

– Семилана лучше было бы выдать полиции, а злокозненные планы Сентака подавить в зародыше.

– Сделать приятное полиции – да ни в жизнь, – продолжал бандит. – Впрочем, здесь вопрос стоит ребром – либо то, либо другое. Если вы не желаете сохранить в тайне все, что от меня узнали, я просто продержу вас здесь три дня, а когда явится мой человек, отпущу с миром. Но вашему мужу и его друзьям помогать не буду, и они умрут с голоду.

– Поскольку иначе моего супруга спасти нельзя, я без колебаний соглашусь на все.