– Нет, господин.

– Какая досадная помеха!

Вряд ли кто-то может обозлиться больше, чем вор, ставший объектом кражи. Семилан в течение получаса осыпал проклятиями мерзавца, который свел со двора его кобылу, но в этот день у него были и другие заботы, причем более чем серьезные. Поэтому он тут же послал слугу взять у кого-нибудь взаймы лошадь и без промедления вскочил в седло.

Ровно в девять Семилан уже уплачивал сборщику сумму, необходимую для проезда по мосту всадника верхом на коне. Он был немало взволнован и внимательно смотрел по сторонам, надеясь увидеть Сентака, ведь до этого момента тот так и не отсчитал ему трехсот тысяч франков обещанного аванса.

– Если я не получу от него денег, пусть не сомневается – я верну кузена близким, вместе со всем его наследством! Живым, невредимым и к тому же в прекрасном здравии.

Произнеся эту тираду, он меланхолично поехал дальше, пустив шагом позаимствованную лошадь.

Отъехав на некоторое расстояние, Семилан бросил в сторону моста пристальный взгляд и увидел, что Давида еще нет.

– Если в течение пяти минут Сентак не появится и ничего мне не заплатит, я умываю руки и отправляюсь домой.

Не успел он высказать это соображение, как из постоялого двора, расположенного справа от Семилана, вышел человек, в котором бандит с первого взгляда узнал Сентака.

– А вот и он, – прошептал предводитель разбойников, все еще не осмеливаясь тешить себя надеждой заполучить триста тысяч франков.

– Приветствую вас, господин де Сентак, – вслух произнес Семилан, спрыгивая с лошади у двери постоялого двора, одновременного служившего конторой для экипажей, осуществлявших сообщение между Бордо, Кюбзаком, Карбон-Бланом и другими населенными пунктами.

– Пойдемте, – без обиняков сказал Сентак с озабоченным видом.

– Погодите, окажите милость, дайте мне время найти какого-нибудь мужлана, который за деньги посторожит мою лошадь, пока мы с вами будем беседовать.

Тут же появился человек, предложивший подержать под уздцы позаимствованную Семиланом лошадку.

После чего бандит вслед за Сентаком прошел в снятую тем комнату.

– Какого черта! – обратился к нему разбойник, когда они остались одни. – Какого черта вы напускаете на себя этот таинственный вид, из-за которого к нам сейчас слетится вся полиция Бордо, стоит одному-единственному агенту узнать меня в лицо?

– Вот ваши триста тысяч франков, – сказал Сентак.

– Это же билеты Банка Франции, – заметил Сентак, с трудом скрывая свою радость.

– Да, я не нашел другого способа доставить сюда подобную сумму.

– Привезти сюда такое количество золота или серебра, не привлекая внимания, было бы действительно трудно.

– Пересчитайте и убедитесь, что здесь действительно вся сумма.

Семилан удовлетворился лишь тем, что сосчитал пачки, каждая из которых насчитывала десять тысяч франков, и сказал: – Уверяю вас, господин де Сентак, эти деньги окупятся вам…

– Давид уже здесь?

– Еще нет.

– Только бы он приехал.

– Ха! Не беспокойтесь, приедет, можете в этом не сомневаться. Он сам выбрал день, и мне в этом даже не нужно было ему помогать.

С этими словами бандит подвел Сентака к выходившему на мост окну комнатенки, в которой они вели разговор, и продолжил: – Вот, полюбуйтесь! Видите всадника, который остановился посреди дороги и оглядывается по сторонам?

– Да, это он. Точно, Давид.

– Ах! – вновь заговорил бандит. – Знаете, он очень лихо смотрится на своем андалузском жеребце! К тому же для своего возраста юноша обладает недюжинной физической силой.

– На вашем месте, господин де Самазан, я не стал бы так им восхищаться и поддаваться эмоциональным порывам, – сказал Сентак, – вы здесь не для этого.

– И то правда, – ответил Семилан с неизменной дьявольской улыбкой на устах. – Ну что же, позвольте взять этот аванс, который вы мне выплатили, и откланяться – нехорошо томить в ожидании столь бесценного клиента, как господин Давид.

– Когда мы с вами увидимся? – спросил Сентак, тщательно скрывая свои чувства.

– Как «когда»? Нынче же вечером.

– Где?

– У меня, часов в девять.

– Договорились, – сказал Сентак. – Ступайте.

Бандит неторопливо спустился по довольно крутой лестнице постоялого двора, позвал крестьянина, караулившего его лошадь, вложил ему в ладонь пятифранковую монету, к великой радости мужлана, вскочил в седло и галопом поскакал к юному Давиду.

– Ах! – удовлетворенно воскликнул тот, завидев предводителя разбойников. – Вот и вы! А я уже начал беспокоиться.

– Почему?

– Боялся, что передумаете. И поскольку сейчас как раз пробил час, намеченный нами для похода, меня стали одолевать страхи, что наше предприятие не состоится.

– Я был на постоялом дворе, получал деньги с одного из моих фермеров, который для того сюда и явился, чтобы погасить просроченный платеж. А так я здесь уже давно.

– Значит, опоздали не вы, а я.

– Нет, ведь мы договорились встретиться в половине десятого, и именно столько только что пробили часы на церкви Бастиды.

– Ну что, едем? – спросил юный Давид с ноткой нетерпения в голосе.

– Едем, и не просто едем, а скачем галопом, чтобы побыстрее оказаться на месте, ведь дорога до Бореша займет не меньше двух часов.

– Отлично! Пусть будет галопом! – воскликнул Давид, пришпоривая коня.

– Ах! Пощадите, господин Давид, – сказал Семилан. – Взгляните – сегодня мне пришлось оседлать жалкую клячу, позаимствованную у хозяина одной из конюшен.

– Смотри-ка! И то правда! А что вы сделали с вашей вороной кобылой?

– Этой ночью ее у меня украли.

– Украли? – удивился Давид.

– Верится с трудом, но тем не менее это так.

– В таком случае я немного придержу Боадбиля, – вежливо предложил Давид.

Первую половину пути всадники проделали в полном молчании.

Тем временем Сентак подошел к почтовой карете, обратился к кучеру и спросил:

– Кроме дороги, которая идет вдоль реки, другая в Бореш есть?

– Да, сударь.

– Намного длиннее?

– Примерно на треть.

– Получается шесть лье.

– Да, около того.

– Берешься преодолеть это расстояние за час?

– Для этого мне придется загнать лошадей.

– Так загоняй, я за них заплачу. Ты не пожалеешь об этой стремительной скачке.

– В таком случае, сударь, садитесь, да побыстрее!