– И сохраните все в тайне?

– Да, сохраню все в тайне.

– Поклянитесь.

– Хотя никакая клятва не будет стоить дороже моего обещания, я тем не менее клянусь.

– Вот и замечательно. Так, вот здесь камень, на который вы, в ожидании моего возвращения, можете сесть. Я отправляюсь на поиски гренадера, и, надеюсь, не пройдет и часа, как он к вам присоединится.

Прельщенный перспективой заполучить триста тысяч франков, Семилан развернул бурную деятельность. Для начала он отправился в Совиную башню и объяснил своим головорезам, дожидавшихся его там, чего от них требуется.

– Ты, Симон, и ты, Сатюрнен, – сказал он, – устроите засаду в большом подземном зале.

– Что мы должны будем делать?

– Ждать нас.

– В котором часу вы появитесь?

– В полдень, может, в половине первого. У нас будет фонарь, по которому вы и определите, что мы уже пришли. Увидев нас, сразу закричите по-совиному, тем самым давая мне знак, что на вас можно рассчитывать.

– А потом?

– Когда мы окажемся от вас в нескольких шагах, наброситесь на нас. Ты, Сатюрнен, нападешь на мальчишку, а Симон сделает вид, что собирается расправиться со мной.

– Мальчишку пощадить?

– Нет, он стоит слишком дорого, а времени у нас нет.

– Все это, конечно, хорошо, – сказал Симон, – но у меня есть подозрение, что ты, Семилан, намереваешься сорвать большой куш, поручая нам отправить твоего дружка на тот свет.

– Подумаешь! Большой куш! Что ты несешь! Богачи – народ жадный.

– Пусть так, но ты в любом случае в деле.

– Конечно, вы же знаете, что я, в отличие от Андюса, не живу мимолетными прихотями и никогда не работаю даром.

– Тогда что за эту работу получим мы?

– Сколько вы хотите?

– Мы, черт возьми, хотим разделить этот куш.

– Поровну?

– Ну да.

– А губа у вас не дура. Я привлек вас к этому делу, желая дать немного заработать, но если вы будете слишком привередничать, то не получите вообще ничего.

– Тогда мы и делать ничего не будем.

– Да и черт с вами, я и сам справлюсь, – сказал Семилан, повернулся к ним спиной и сделал вид, что собирается уйти.

Сатюрнен прикусил язык.

– Ну ладно, – сказал он, – сколько ты нам дашь?

– Чтобы вы знали, мне заплатят пять-шесть тысяч франков.

При этих словах у бандитов загорелись глаза. Порой пять-шесть тысяч франков представляли для них деньги, на которые можно было продержаться месяц, подготовив тем временем нападение на какого-нибудь богатого землепашца.

Нередко у них в кармане было всего лишь по паре сотен, которыми к тому же приходилось делиться с другими членами банды – к немалому огорчению злодеев.

– Каждому из вас я заплачу по тысяче франков.

– По тысяче! – хором воскликнули бандиты, явно придя в восторг от такого предложения.

– И ни сантимом меньше, – ответил Семилан.

– Нам одним?

– Да, вам одним, делиться ни с кем не придется.

– Почему бы тебе не дать нам их сразу?

– Вижу, вы прониклись ко мне доверием, это радует. Почему бы вам тогда не попросить меня составить письменное обязательство и не заверить его у нотариуса? Я не дам вам денег сразу по той простой причине, что и сам получу их только после того, как мальчишка умрет.

Бандиты почесали затылки.

– Ну, давайте, решайтесь, – сказал им Семилан, – или мне придется найти других помощников, которые не станут разбрасываться двумя сотнями экю по сто су каждое.

Услышав эту угрозу в свой адрес, негодяи приняли решение.

– Ровно в полдень мы будем в условленном месте. Может, нам напугать мальчишку каким-нибудь жутким видением?

– Хотите – пугайте, вреда от этого не будет.

Приняв все необходимые меры, Семилан вернулся в Бордо и поспешил встретиться с юным Давидом – якобы случайно.

Времени для этого ему понадобилось совсем немного, ведь главарь банды в подробностях изучил привычки молодого человека, считавшего его своим другом.

Завидев Самазана, Давид подбежал к нему и сказал:

– Ну что, скоро мы выступим в поход?

– А вам, стало быть, не терпится? – спросил Семилан тоном, в котором, с одной стороны, звучала насмешка, с другой – теплые, братские чувства.

– Еще бы! Я каждый день сажусь на коня и по два часа занимаюсь фехтованием, чтобы к условленному часу быть в форме.

– Ну что же, друг мой, вы проявляете такое нетерпение, что мне вас стало жаль.

– Ах! – воскликнул Давид, задрожав от радости.

– Да, для нашей экспедиции все готово.

– Когда же она состоится?

– День соблаговолите назначить сами.

– Для меня чем раньше, тем лучше, если вам удобно, давайте завтра.

– Хорошо, пусть будет завтра, – сказал Семилан, с гордостью подумав, что без труда заставил жертву саму назвать день своего убийства.

– В котором часу?

– Я выеду из дому в половине девятого утра.

– Я тоже.

– Таким образом, мы доберемся до логова бандитов средь бела дня, и если нам будет угрожать опасность, эта мера предосторожности позволит свести ее к минимуму.

– Ах! – горячо воскликнул юный Давид. – Опасность меня не страшит, но я счастлив, что мы совершим нашу вылазку именно в этот час, ведь в этом случае я смогу уйти из дому, не возбуждая подозрений со стороны моих опекунов, которые, прознав о наших планах, вполне могут лишить меня удовольствия воплотить их в жизнь.

– От ваших слов меня опять начинают терзать угрызения совести, – сказал Семилан. – Может, лучше все же отказаться от этой затеи? Время еще есть.

– Нет-нет! Умоляю вас, не говорите так.

– Ну вот, вы из меня веревки вьете. До завтра. Встретимся в Бастиде, у моста, в половине десятого утра.

– Я непременно там буду.

На следующее утро Семилан, намереваясь отправиться в Бореш на прекрасной вороной кобыле, принадлежавшей не кому иному, как Андюсу, встал заранее, чтобы не опоздать.

И был немало удивлен, узнав, что ночью лошадь исчезла.

– Исчезла? Как это? – спросил он у слуги.

– Да, господин, исчезла, в конюшне никого нет.

– Значит, мою кобылу украли?

– Скорее всего.

– Замок сломан?