– Чуть-чуть. А где Темпеста? – Прошел почти час, а она так и не появилась. Было уже пять утра, у нас оставалось еще два часа на острове. – Разве она не хочет повеселиться на празднике?

– Нет, – ответила Элизия. – Не думаю.

– Жаль, я успел по ней соскучиться.

Элизия хихикнула.

Я сам не заметил, как произнес последние слова вслух.

– Кажется, мне хватит пить! – сказал я, ставя кружку на ближайший стол. Мне следовало следить за своим языком, а то с этими девушками можно забыть обо всем.

Дерен и Минда сидели неподалеку и наблюдали за каждым движением Элизии, пока была такая возможность. С каждой минутой они нравились мне все больше. И это было вовсе не под влиянием рагара.

– Она все еще где-то бродит одна, – добавила Элизия. Я не сразу понял, что это ответ на мой вопрос про Темпесту. – Не хочет участвовать в общем веселье, говорит, что тут нечего праздновать.

– Ты жива! – сказал я, подняв руку и бурно жестикулируя. – А еще вчера ты была мертва. Разве это не повод для праздника?

Она снова рассмеялась.

– Кажется, тебе стоит закусить и немного посидеть. – Она могла бы этого не говорить, я и сам понял, что мне нужно протрезветь.

Я отошел от костра. Нужно было вернуться в шатер, но мне захотелось посидеть в темноте. От яркого пламени у меня разболелась голова, а может быть, из-за рагара.

И тут я увидел ее. Она сидела в отдалении, подтянув колени к груди, и смотрела, как Элизия отправилась танцевать с детьми у костра.

– Темпеста! – воскликнул я. – Вот ты где!

– Уходи! – бросила она мне, даже не взглянув на меня.

– Нет, я не уйду.

– Не хочу тебя видеть! – сказала она. – Разве непонятно?

Я все прекрасно понял. Ведь я был похож на маму, а Темпесте меньше всего хотелось смотреть на ее копию. Если бы не мама, мы бы не оказались в такой ужасной ситуации. Однако Темпесте не стоило сейчас быть одной.

– Тогда закрой глаза! – ответил я, плюхнувшись рядом.

Она повернулась ко мне и пристально на меня посмотрела.

– Ты как-то странно себя ведешь.

Я поднял одно плечо.

– Ты же не знаешь, какой я на самом деле.

Я имел в виду, каким я был, но она ответила.

– Да, ты прав.

– Я бы хотел как-то исправить то, что сделала моя мать. Жаль, что я не остановил ее.

Она посмотрела на меня вопрошающе:

– А ты мог ее остановить?

– Нет, вряд ли.

Она вздохнула и отвернулась.

– У нас осталось чуть меньше двух часов, – сказал я, проверив эхопорт, – почему ты не танцуешь с сестрой? Не веселишься?

– Перед тем, как ты отнимешь у нее жизнь? – Она покачала головой. – Заманчивое предложение.

Я со стоном схватился руками за лицо.

– Ты никогда меня не простишь, да?

– За смерть моей сестры? – спросила она, жестко глядя на меня. – Нет, никогда.

– Но твоя сестра меня простила! – И я указал на Элизию, которая кружилась вокруг костра. Было ощущение, что она вынырнула и вновь исчезала в облаке дыма. – Ведь это самое главное?

– Мы с сестрой совершенно разные! – ответила Темпеста. Она прикусила нижнюю губу, не сводя глаз с Элизии. – Ей не нужно думать о том, что будет после ее смерти, в отличие от меня.

– Поверь, знать, что ты умрешь, – тоже нелегкая ноша.

Услышав это, она наконец-то взглянула на меня.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

Я впервые видел на ее лице неподдельную тревогу обо мне.

– Да!

На ее щеках вспыхнул румянец, будто она только сейчас поняла, что она спросила, забыв про осторожность.

– Элизия хочет насладиться оставшимся временем. И для этого ей нужна ты.

Темпеста убрала со лба черные волосы.

– Элизии нужно хотеть большего! У нее должно возникнуть желание жить и отомстить за свою смерть!

– Разве не проще, если она смирится с тем, что ее ждет?

Она недоуменно подняла бровь.

– Проще для тебя.

Я театрально вздохнул.

– Ты не устала все время быть во всеоружии, Темпеста?

Она заморгала, не понимая.

– Что ты имеешь в виду?

Я показал на веселящихся людей.

– Ты могла бы присоединиться к ним, если бы захотела.

– С чего ты взял, что я хочу веселиться с остальными, Лор Риттер? – в ее устах мое имя прозвучало так, будто это проклятие. Я надеялся, что она все-таки не водная ведьма.

– Все хотят жить. Но то, что ты сейчас делаешь, нельзя назвать жизнью, ты вся преисполнена… – я начал размахивать руками по кругу, – злости, ненависти и раздражения. Разве это жизнь? – Кому это знать, как не мне. Я сам так живу.

– Ты меня совсем не знаешь! – повторила она слова, сказанные мною ранее. Это правда, мы плохо знали друг друга. Но мне очень хотелось узнать ее поближе.

– Помнишь, как я сказал тебе не тратить впустую часы оживления, чтобы потом не жалеть? – Она не ответила. – Так вот, напоминаю тебе еще раз, как твой смотритель. – Она должна была опомниться, пока не поздно.

– Но ты не смотритель! – крикнула она и стукнула руками по траве. – Какая тебе разница, что я делаю? После полудня ты снова вернешься к прежней жизни со своей матерью-убийцей, а я потеряю сестру. Навсегда.

– Я не вернусь к ней, – сказал я, имея в виду маму.

– Не вернешься?

Я слишком усердно затряс головой, так что у меня закружилась голова.

– Я слишком долго не хотел ничего замечать, но мне надоело прятаться!

– Куда же ты отправишься?

Сперва я должен вернуть Элизию на Палиндромену, пока никто не узнал о том, что произошло. Но я не смогу снова вернуться в Аквариум. Это невозможно. Я боролся за жизнь, которой у меня не было.

– У тебя чудесная семья! – сказал я, чтобы сменить тему. – Вы хорошие люди и не заслужили того, что с вами сделала моя мама! Особенно твоя сестра. Не говоря уже о тебе. Ты не заслужила такой жизни. Скорбь тяжким бременем ложится на тех, кто остался в живых! – Я знал это не понаслышке.

Она судорожно сглотнула, готовая расплакаться.

– Спасибо! – произнесла она, немного успокоившись.

Несколько минут мы молчали.

Так было лучше для нас обоих, но выпитый рагар не давал мне сидеть спокойно.

– Если бы ты не знала, что сегодня последний день ее жизни, что бы ты делала? – спросил я.

Она посмотрела на костер, и на ее лице появилась улыбка.

– Я бы станцевала вместе с ней, хотя я ужасно танцую.

– Да, я помню! – сказал я, вспомнив ее выступление на Весеннем Приливе.

Она бросила на меня гневный взгляд, но я ей улыбнулся.

– Забудь о своих навыках и