Я тихо вздохнула.

– Вам тоже.

Хотя общежитие не совсем вымерло, но внутри все равно было довольно тихо. Я могла пойти по извилистым узким коридорам, не сталкиваясь с кем-то, и меня бы это не удивило.

Я несколько раз постучала в дверь комнаты Доун, и через пару секунд она ее распахнула.

Озадаченная, я остановилась и моргнула.

Передо мной стояла не Доун. Это была Сойер. Та самая «не подруга» Кейдена, с которой я познакомилась в свой первый уикенд в Вудсхилле и которую с тех пор не видела в нашей квартире.

– Что ты здесь делаешь? – с удивлением вырвалось у меня.

Сойер не выглядела удивленной, увидев меня, а только закатила глаза.

– Я живу здесь, – сказала она, освобождая место, чтобы я могла войти. – К сожалению. Если ты заставишь ее перестать реветь, я тебе заплачу. – Она наклонилась и зашнуровала свои ботинки. Потом промчалась мимо меня и захлопнула за собой дверь.

Растерянно я уставилась ей вслед. Значит, Сойер была странной соседкой по комнате, которую Доун всегда старалась избегать. Сумасшедшая.

Я покачала головой. С этим я могу разобраться позже. Прямо сейчас я должна позаботиться о Доун.

Она лежала, свернувшись калачиком на кровати и натянув одеяло вокруг себя, словно защитный кокон.

– Доун? – осторожно спросила я.

– Она рехнулась, – раздалось невнятное бурчание из-под одеяла. Потом один уголок приподнялся, и появилась часть лица Доун. Она выглядела так, как я себя чувствовала со Дня благодарения. Не особо блестяще. – Я не реву.

Я опустилась на колени перед кроватью и убрала со лба каштановую прядь.

– Ты просто устала?

Она покачала головой, и все одеяло задвигалось вместе с ней. Я чуть не рассмеялась.

– Нет. Я просто прячусь.

– От кого? – спросила я.

– От всего мира.

Я кивнула и сбросила с ног туфли.

– В твоем укрытии еще есть место?

Она тут же скользнула в сторону и подняла одеяло, чтобы я могла забраться под него. После того как я легла рядом с ней, она натянула одеяло на наши головы.

– Мило у тебя здесь, – пошутила я.

Доун хмыкнула. Ее щеки покраснели, но она не выглядела так, словно плакала. Больше похоже на то, что она злилась.

– Что случилось, Доун?

Она вздохнула.

– Катастрофа. Этот идиот привел свою новую девушку на ужин с моим отцом. Мне хотелось убить его.

– Он был и остается придурком, – согласилась я.

Она рассказала мне о том вечере. Как у нее упал стакан, когда он вдруг оказался на кухне. И то, как его родители все это время смотрели на нее с жалостью, что только еще больше разозлило Доун.

– А мы, рыжие, совершенно не можем скрывать свои чувства, цвет лица сразу все выдает, – ворчала она. – Никогда в жизни у меня не было такого плохого Дня благодарения. Надеюсь, твой был лучше.

Больше всего мне хотелось рассказать Доун все, даже об Андерсоне и моем нервном срыве. Но, хотя у меня никогда в жизни не было подруги, которой я бы так доверяла, я не могла. Я еще не готова. Поэтому я ограничилась тем, что рассказала о мамином звонке. И, конечно, о Кейдене, который приехал за мной и сопровождал меня на вечеринку.

Когда я закончила, Доун вздохнула.

– Этот парень влюблен в тебя до безумия. – Она накрутила прядь волос на палец.

– К сожалению, нет, – сказала я тем же тоном, потому что просто не смогла сдержаться.

Доун приподнялась на локте:

– Значит, у тебя есть чувства к нему?

Я сглотнула.

– Да.

– Но это же классно, Элли!

– Я слышала, как он сказал маме, что у меня в прошлом слишком много всего, – быстро выпалила я, прежде чем она успела обрадоваться.

Доун уставилась на меня с открытым ртом.

– Что, простите?

– Он сказал, что у него нет желания заботиться о ком-то, кто может сломаться из-за любого пустяка. – Было больно повторять его слова вслух.

Доун медленно опустилась обратно, а затем сдвинула одеяло с наших лиц, чтобы мы могли набрать воздуха.

– Такой мудак.

Я фыркнула.

– Можешь сказать это громче.

– ТАКОЙ…

– Доун! – со смехом прервала ее я и перекатилась на бок. Мы широко улыбались друг другу.

Остаток дня мы ели шоколадки и делились своим прошлым. Я узнала больше о доверительных отношениях Доун с отцом и впервые кое-что о матери, которая бросила ее много лет назад. Кроме того, Доун рассказала мне о своем бывшем парне, что он был для нее большой опорой, пока не обманул. В свою очередь, я рассказала ей о своих родителях и о том, что наконец-то набралась достаточно мужества, чтобы уйти от них.

Хотя я еще не могла доверить Доун все, как и она мне, я чувствовала себя очень хорошо. Это время, проведенное вместе, сблизило нас. Мы определенно были на правильном пути. Мы с Доун против целого мира.

– Я считаю, что мы должны перестать прятаться, а вместо этого начать завоевывать мир, – внезапно сказала Доун.

Между тем она лежала на спине, вытянув ноги на стену. Я же, напротив, устроилась поудобнее на животе.

– Завоевывать мир? – Я подняла бровь. – Ты действительно думаешь, что мы готовы?

– Ну, я имела в виду не сегодня, а завтра. Но мы бы могли что-нибудь, – не знаю, правда, что, – предпринять. Наше «моджо» должно восстановиться. – Она пошевелила пальцами ног, и только сейчас я заметила, что на ней два разных носка.

– Моджо? Такой мешочек с травяными талисманами? – Я села. – У тебя есть что-то вроде этого?

– Кажется, скорее, я имела в виду карму. Вся эта чушь с судьбой, которая обещает классные вещи, если человек хорошо себя ведет.

– Значит, ты хочешь показать миру, какие мы потрясающие, чтобы он тоже был потрясающим для нас?

– По-моему, я съела слишком много шоколада. Я больше не могу ясно мыслить. Но да, примерно так. – Доун посмотрела на меня с усмешкой. – Итак, ты со мной?

И да, я была с ней.

Впервые с тех пор как я знала Доун, мы были одного роста, но только потому, что она носила самые высокие каблуки, которые я когда-либо видела в своей жизни, а я вынуждена была предпочесть ботинки на плоской подошве. Ноги Доун были намного меньше моих, поэтому для меня в ее коллекции обуви, к сожалению, ничего не нашлось. Зато она одолжила мне один из своих топов с глубоким вырезом. Поскольку я была выше, он оказался довольно коротким для меня. Но мне было все равно.

Мы были потрясающими, и мир, включая подлых матерей, лживых бывших парней и не желающих отношений Кейденов, мог катиться ко всем чертям.