Теперь, когда люди расселились едва ли не по всей Вселенной, сделать это не так просто, хотя желающие все еще находятся. Выходит, главная заслуга в том, что человечество живо, принадлежит все тем же Брукхарду Хайму и Вальтеру Дрёшеру, придумавшим двигатель, благодаря которому люди освоили гиперспейс с его двадцатью двумя измерениями.

Освоить-то они его освоили, да только так и не поняли, что же представляет собой гиперспейс. Даже у ученых были лишь самые общие соображения на счет физики внутреннего пространства гиперспейса. Что уж говорить о капитанах космических кораблей, буравивших гиперспейс, как жуки-древоточцы старую сосну. Кстати, сравнение с жуками-древоточцами родилось не случайно – ряд ученых утверждали, что, пронзая кораблями гиперспейс, люди тем самым разрушают некую первичную материю Вселенной, что в конечном счете приведет к ее гибели. Суждение было интересное, но ничем не подтвержденное, а потому, несмотря на раздающиеся время от времени угрозы, космические корабли как летали через гиперспейс, так и продолжали летать. И дело было даже не в полном равнодушии и безразличии людей, а в том, что они уже не могли жить без больших скоростей. Сегодня даже война ведется на скорости, совершенно немыслимой лет пятьдесят назад.

А гиперспейс как был, так и оставался загадкой. Правда это или нет, но говорят, что, когда корабль ныряет в переход, капитан молится лишь о том, чтобы ХД-двигатель не заглох и корабль не завис в гиперспейсе. Потому что никто не знал, к чему это могло привести. Бывали случаи, когда корабли исчезали в гиперспейсе. Почти всегда это списывалось на неисправность главного ХД-двигателя. Хотя кто мог это подтвердить или опровергнуть? Корабля-то уже нет! Но были и три-четыре совершенно загадочных случая, когда новенькие, с иголочки корабли, только что сошедшие со стапелей, ныряли в гиперспейс и пропадали навеки. Корабль, не вышедший из гиперспейса в расчетное время, уже никогда не вернется – правило не железное даже, а стальное, с легированием и закалкой.

Гиперспейс можно было созерцать только со стороны. Хотя та свистопляска меняющихся с калейдоскопической быстротой безумных цветов и уродливых форм, что отображалась сейчас на большом обзорном скрине, вряд ли адекватно передавала то, что действительно происходило за бортом корабля. Это была всего лишь попытка базовой информационной системы корабля запечатлеть образы одиннадцатого измерения посредством трехмерной графики – заранее обреченный на провал способ создания мыслеформы безумия в одиннадцатой степени.

– Бутов-сан, – подойдя сзади, нито кайса положил руку криогенщику на плечо.

В личном общении Сакамото и Бутов перешли на «ты», но на мостике, в служебной обстановке, как и прежде, обращались друг к другу строго официально.

– Да? – не отрывая взгляда от скрина, отозвался Бутов.

– Вы впервые видите гиперспейс изнутри?

– Нет.

– Почему же тогда вас так завораживает эта картина?

– Понятия не имею.

Сакамото внимательно посмотрел на скрин, по которому плыли, перетекая друг в друга, разноцветные пятна неправильных форм. Порой то там, то здесь мелькали яркие вспышки. Ничего особенного.

– Бутов-сан, – Сакамото потрепал русского за плечо. – Посмотрите на меня.

– Ну? – с недовольным видом, словно его оторвали от очень важного занятия, повернулся к нито кайса Бутов.

– Вы не хотите отдохнуть?

– С чего бы вдруг? – дернул плечом криогенщик.

– У нас сорок минут до прибытия на место. Какой смысл оставаться на мостике?

– Я посижу. – Бутов вновь вперил взгляд в скрин.

– Мне кажется, ваш интерес к картинам гиперспейса носит болезненный характер, – как можно мягче заметил нито кайса.

– Нет, – коротко бросил в ответ Бутов.

Сакамото никогда прежде не видел подобной реакции на гиперспейс, и странное, можно даже сказать необъяснимое, поведение Бутова начинало серьезно его беспокоить.

– Хотите партию в сугороку?

– Не сейчас.

– Сейчас вы ничем не заняты.

– Я отдыхаю.

– Вы крайне напряжены.

– Не вам судить.

Сочтя дальнейший спор бессмысленным, Сакамото подошел к приборной консоли и выключил обзорный скрин.

– Что вы делаете? – едва не подскочил на месте Бутов.

– По-моему, я здесь капитан, – холодно посмотрел на криогенщика Сакамото.

Сообразив, что совершил промашку, Бутов досадливо скрипнул зубами и опустился в кресло.

Странное состояние, похожее не похмелье, длилось не более минуты, после чего Бутов почувствовал себя будто вновь родившимся.

– Ну так что, господа офицеры, – весело посмотрел он на присутствующих. – Кто скажет мне, сколько миль отсюда до Грейслэнда?

Дежурная шутка. Но японцы ее, похоже, не поняли. Офицеры переглядывались, странно косясь на русского, и ни один из них даже не попытался дать вполне очевидный ответ.

– Бутов-сан, – осторожно, как врач, делающий операцию на мозге, обратился к нему помощник левого края Иночи. – Мы в гиперспейсе.

– Понятно! – не теряя жизнелюбия, хлопнул в ладоши Бутов. – Что ж, вернемся к нашим сайтенам! Есть отличная идея. Честно признаюсь – не моя. Предложил ее всем вам хорошо известный Юрик Брик. Ёситика-сан, – обратился он к мастеру-оружейнику, – объясните, пожалуйста, каким образом корабельным орудиям удается стрелять сквозь окружающее корабль защитное поле?

Мастер-оружейник настороженно сдвинул брови и сложил руки на груди. То, о чем спрашивал русский, было известно каждому на корабле, вплоть до поваров и интендантов. Следовательно, в вопросе крылся какой-то подвох.

– К чему это, Бутов-сан?

– Я прошу вас, расскажите.

Ёситика кашлянул в кулак.

– Стрельба сквозь защитное поле была бы невозможна, если бы не системы прерывателей, установленные на каждом орудии.

– Как действует прерыватель?

– В момент выстрела в защитном поле образуется отверстие, достаточное для того, чтобы пропустить снаряд или импульс.

– А что, если прерыватель окажется выведенным из строя?

– Система безопасности заблокирует орудие.

– Это в том случае, если система поймет, что произошел сбой, – Бутов лукаво улыбнулся. – Но ведь она может и не узнать об этом. И что тогда?

Ёситика недоуменно выгнул губы – подобное ему даже в голову не приходило.

– Снаряды, выпущенные из орудия с вышедшим из строя прерывателем, станут взрываться при контакте с защитным полем.

– В непосредственной близости от корабля.

– Я бы даже сказал, в опасной близости, – уточнил Ёситика. – В подобной ситуации корпус корабля непременно будет поврежден. Серьезно поврежден.