– А вы, когда выпьете, совсем худо соображаете. Пойдемте-ка.

И вновь он отверг ее помощь и, пошатываясь, направился к себе в комнату. Когда Джорджия попыталась последовать за ним, Дрессер сказал:

– Не стоит.

– Что именно не стоит?

– Входить ко мне. Потому что я могу вас… изнасиловать.

Сердце Джорджии бешено забилось.

– Но вы же ранены!

– Одно другому совершенно не мешает. Хотя с эдакой рукой это будет слегка затруднительно… – Дрессер присел на кровать, баюкая руку. – Так что если я наброшусь на вас, моя милая Цирцея, лучше бейте меня по левой руке.

Джорджия понимала: он говорит совершенно серьезно. Опьянение ослабило его самоконтроль, и было ясно: он на самом деле хочет овладеть ею. Джорджия была одновременно и возбуждена, и до смерти перепугана.

– Что у вас с рукой? – спросила она, прячась за дверью.

– Удар дубиной.

– Рука сломана?

– Нет.

– Вы в этом уверены?

Вместо ответа Дрессер согнул и разогнул руку, хотя и поморщился от боли.

– А что с вашим боком?

– Пырнули ножом.

– Да вас же убить могли! – Джорджия рванулась было в комнату, но тут появился лакей с кувшином горячей воды, а за ним следовала Джейн с бинтами. Увидев госпожу, горничная свирепо зыркнула на нее.

– Но ему нужна помощь, – стала оправдываться Джорджия.

– Сейчас есть кому помочь милорду Дрессеру. Дозвольте, миледи, Джем им займется.

– Но Дрессер пьян!

– Тем более. Пусть Джем за ним приглядит.

– Отличная мысль. – Дрессер махнул правой рукой. – Леди покидают корабль! Тем более зрелище предстоит малоприятное.

Джорджия хихикнула.

– Хорошо, милорд. Однако я еще вернусь, чтобы убедиться, что вы доживете до утра.

Как только дверь за ними захлопнулась, Джейн коршуном налетела на госпожу:

– Вы ведете себя глупо, миледи!

– Но это мой долг!

– Тогда пойдите и оденьтесь как подобает.

– Не мели ерунды, Джейн! Я одета с головы до ног, а напяливать сейчас кринолин и нижние юбки было бы смешно. К тому же он довольно серьезно ранен и просто не сможет приставать ко мне.

Джейн забормотала что-то себе под нос, но Джорджия тотчас отправила горничную спать. Сама же она не могла дождаться удобного момента, чтобы пойти и убедиться, что жизни Дрессера ничего не угрожает.

Подумать только, он пьян! Джорджия снова хихикнула в ладошку. Он всегда так великолепно владел собой, что ей даже приятно было видеть его в некоторой расслабленности от алкоголя.

Но ведь на него и в самом деле напали!

Джорджия пересекла коридор и слегка приоткрыла дверь в его комнату:

– Дрессер, не позвать ли врача?

– Нет, благодарю вас. Уходите, леди Мейберри!

Джорджия закрыла дверь и возвратилась в свою комнату. Разумен ли его отказ? Мужчины ведь частенько переоценивают свои силы. Услышав шаги в коридоре, она выглянула и увидела, что домоправительница, госпожа Кромби, направляется в комнату раненого.

– Я принесла вам мазь собственного изготовления, милорд, – лучшее средство от синяков и ушибов, – раздался голос домоправительницы.

– Благодарю, мадам, – послышался голос Дрессера. – А нельзя ли попросить чашечку кофе?

– Конечно, милорд. Не соблаговолите ли выслушать совет? Не стоит разгуливать по улицам Лондона ночью, да еще и в одиночестве.

– Полагаю, лучше бы мне быть одному, чем с этим мальчишкой-факельщиком, – сказал Дрессер. – Правду ли говорят, что они порой заодно с грабителями, мадам?

– Полагаю, такое возможно, милорд. Однако большинство джентльменов все же хорошо знают, куда идут.

– Меткое наблюдение, мадам.

Госпожа Кромби, хмыкнув, вышла из его комнаты.

Джорджия в волнении мерила шагами комнату. Мальчишка-факельщик? Заодно с грабителями? Да ведь Дрессера могли убить! Ничего, когда раненому принесут кофе, она все же навестит его и услышит, что же на самом деле произошло.

Раздался скрип открываемой двери, послышался голос Дрессера:

– Налей мне чашечку, Джем, и можешь быть свободен.

Вскоре оба лакея вышли в коридор и двинулись прочь, сокрушаясь по поводу прискорбного положения на городских улицах.

Джорджия собралась с духом и проскользнула в комнату Дрессера.

– Ну как вы? – начала было она, но тотчас умолкла. Ей и в голову не пришло, что он тоже может переодеться ко сну. Дрессер сидел в постели, с чашкой кофе в руке, в одной лишь ночной сорочке. На нем не было даже халата. Из-под одеяла виднелись довольно волосатые ноги, но ступни, к великому удовольствию Джорджии, отличались благородством формы. Сам же Дрессер смотрел на Джорджию со странным выражением на лице.

Не пристало ей вести себя по-девичьи! И она поспешила к постели:

– Вы в порядке?

Дрессер отсалютовал ей кофейной чашечкой:

– Совершенно околдован вами, моя Цирцея!

– Как я погляжу, вы еще не протрезвели. Где вас угораздило так напиться?

– В городе это сделать необычайно легко.

– Увы, спорить бессмысленно. А как ваши раны?

– Ерундовые.

– Что с боком?

– Царапина.

– А рука?

– Болит.

Джорджия присела на краешек постели:

– Вы все еще уверены, что вам не нужен доктор?

– Уверен. Будьте так любезны, поставьте чашку на стол, пожалуйста.

Выполнив просьбу Дрессера, Джорджия вернулась к нему. Он казался ей таким по-мальчишески очаровательным в состоянии легкого опьянения.

– Боюсь, теперь вы утвердитесь в нелюбви к Лондону.

– Ну, инцидент, разумеется, не вызвал у меня восторга, однако…

– Однако – что?

– А на кой черт я потащился тупо вслед за факельщиком? Отчего не соображал своей-то головой? Я сам во всем виноват.

– А сколько человек напали на вас?

– Трое.

– Трое против одного! Как вам удалось спастись?

– Спасибо моей верной шпаге. Но я, разумеется, позвал на помощь, и ко мне тотчас бросились какие-то джентльмены. Но если бы удар дубиной был поточнее…

– Дубина?! О боже, Дрессер!

– Удар пришелся вскользь, так что все обошлось.

Джорджия протянула руку, чтобы пощупать его голову, однако Дрессер перехватил ее ладонь.