– Я подумаю.

– Подумай.

Логан касается моего плеча и убегает.

Примерно через час я прихожу на наше место под старым дубом.

Хочется расспросить Хэйдана о Бетани, а еще хочется извиниться перед Мэттом за свое поведение после спасения из лап свихнувшихся сектантов. Наверняка он неловко себя чувствовал, когда я не выпускала его рук несколько часов подряд.

Ребята сидят за столом, в окружении разбросанных в беспорядке тетрадей. Мэтт что-то сосредоточенно пишет.

– Пытаешься наверстать упущенное? – шучу я, подлетев к столику. Парни одновременно поднимают головы.

– Вот она я, живая и невредимая. Что вы так пялитесь? Прекратите, я уже и так покраснела.

Хэрри поднимается и обнимает меня. Его дыхание щекочет мне ухо, и я начинаю хихикать, как идиотка.

– Между прочим, это был трогательный момент, – с улыбкой язвит Хэрри. – Ты ведь понимаешь, что испортила его, верно?

– Верно, – подыгрываю я. – Я вечно все порчу.

– Ты – глобальная катастрофа. Притягиваешь к себе ведьм, религиозных фанатиков и еще умудряешься при этом хорошо выглядеть. В чем секрет?

– В колдовской силе.

– Вы бы потише болтали на эту тему, – ворчит Мэттью и вновь принимается за конспект, – услышат – появятся вопросы. К чему рисковать?

– Ты зануда!

– Просто я умный и не вижу смысла нарываться на неприятности, когда они и так следуют за нами по пятам. По крайней мере мне так кажется.

– Знаешь, что надо делать, когда кажется? – интересуется Хэрри, поправив очки, а я невольно трясу головой.

– О, нет! Только давайте не будем о церкви, религии и так далее. Иначе я начну рвать на себе волосы. Честное слово.

– Хорошая идея.

Я неуверенно сжимаю ладони и говорю:

– Спасибо, Мэтт.

– За что?

Мэттью на меня даже не смотрит, продолжает вырисовывать какую-то таблицу, словно меня тут нет вовсе.

– Ну, – потираю шею и пожимаю плечами, – за то, что был рядом… наверное.

– Я и не мог иначе, – он все-таки поднимает на меня глаза, – рад, что ты цела. Мы жутко перепугались, когда Бетани рассказала о своем отце.

– Да, она прибежала такая взволнованная, – добавляет Хэйдан, – несла сначала какую-то чушь, но потом опомнилась. Сказала, что надо торопиться. Но мы ей, конечно, сразу не поверили. Решили посоветоваться с твоими тетушками, что, к слову, выглядело весьма эпично.

– Ты бы видела, как он переживал! Словно свататься шли.

– Ой, заткнись.

– Ладно-ладно, продолжай.

– Так вот, пришли к твоим тетям, а в гостиной мужик какой-то, Джейсон, кажется.

– Джейсон был у нас?

– Да. Он вместе с Мэри-Линетт пошел на улицу, и они каким-то образом услышали в нескольких километрах от нас твой голос… – Хэйдан взмахивает руками, и глаза его вдруг наполняются детским счастьем, словно он только что получил монетку от зубной феи! – Я в шоке, у тебя нереальная родня, Ари! Твоя тетя может уловить любое колебание звука на расстоянии двух или трех кварталов!

– А этот Джейсон, – Мэтт недоверчиво хмурит брови, – кто он? Похож на ищейку.

– В каком-то смысле, так и есть.

– То есть?

– Слушай, я не уверена, что вы сейчас готовы узнать, кто такой Джейсон. Попозже и эту тему обсудим, а пока что давайте разберемся с Бетани. Она была сегодня в школе?

– Да, – кивает Хэрри. – А что?

– Славно, значит, она намеренно избегает меня. – Опускаю голову на сложенные на столе руки. Не представляю, как заслужить доверие этой девушки. А может, просто плюнуть? Ну, спасла она мне жизнь. Ну, и что дальше? В конце концов, безопаснее для всех не втягивать ее в неприятности. Пусть Бетти наслаждается жизнью, где нет и не будет ведьм. Возможно, когда-нибудь она позабудет обо всем этом, как о страшном сне.

– В общем, я думаю, – Мэтт хлопает по столу, а я невольно напрягаюсь. Обычно после этих слов он сообщает нечто такое, за что мне хочется его ударить, – будем тренироваться. Я покажу тебе пару приемов. Это весьма полезно, Ари.

У меня впервые не возникает желания с ним спорить, и я серьезно киваю. Мэтт прав. Если бы я могла постоять за себя, я бы не висела под потолком с огромными порезами на руках и с клеймом на плече.

– Начнем с завтрашнего дня, сразу после игры, идет?

– А что насчет сегодня?

Мэттью отворачивается с таким видом, будто я влезла не в свое дело. Он вновь берет тетрадь и, как бы между прочим, сообщает:

– Джил не понравилось, что я целую ночь пропадал у тебя дома.

– Да что ты говоришь…

– Ага. Я хотел провести вечерок с ней, чтобы сгладить недопонимание.

Наверное, Хэрри замечает, как меняется выражение моего лица, потому что вид у него делается не просто грустный, а какой-то жалостливый. Он морщится, а я возмущенно округляю глаза.

– Что? – мой голос срывается.

Мэтт собирается «сглаживать недопонимание» с дочерью того психа-пастора, который поставил на мне клеймо и продырявил руки, сославшись на то, что моя кровь, черт возьми, отравлена? Я хлопаю ресницами, как идиотка, и не нахожу что сказать. Хоть мне и охота заорать на всю улицу, что он сошел с ума.

– Ты серьезно? Ты пойдешь с ней…

– Она ни при чем, – поворачивается ко мне Мэттью, – Джил мне дорога, а то, что ее отец ненормальный, не ее вина, Ари. Родителей не выбирают.

– Он приказал им привязать меня к потолку! Ты ведь был там и видел…

– Видел.

– И все равно веришь ей? А вдруг она заодно с папашей, вдруг…

– Ари, перестань, – обрывает меня Мэтт. – Не говори глупостей.

– Глупостей? – я завожусь и чувствую, как внутри все переворачивается. Смотрю в сапфировые глаза, те самые, в которых теплилась забота, когда они глядели на меня в ночной тишине, но не узнаю их.

– Все будет в порядке, – серьезно отчеканивает Мэттью и хмурится. – У меня все под контролем. Джил не причинит тебе вреда, она хорошая, Ари. Если бы ты ее узнала получше, ты бы поняла, насколько сильно заблуждаешься.

Я вдруг ощущаю ядовитый укол в сердце. В глубине души я знаю, что Джил может быть отличной девушкой. Но мне больно. Больно оттого, что он выбирает ее, а не меня. Он выбирает общение с монашкой-Джил, а не со мной.

Глупые мысли, но меня словно выворачивает наизнанку. Я вытягиваюсь, как струна, и смотрю на Мэтта совсем иначе. Хуже всего признавать, что тебя тянет к человеку, которого не тянет к тебе. Пожалуй, я никогда ничего подобного не испытывала.

– Хорошо, – говорю я и вымученно улыбаюсь, – вот только завтра я не могу. Придется отложить тренировку.