– Нет. Нет!

Рука взмывает вверх. Острие с глухим стуком вонзается в стол, и лишь через несколько секунд я понимаю, что вместо салфетки пригвоздила к поверхности собственную ладонь.

О Господи.

Распахиваю глаза, да так, что их щиплет. Не веря в происходящее, дергаю раненую руку, но делаю только хуже.

Нет, нет! Я должна прекратить это! Рвусь из последних сил, лезвие кроит мою ладонь, фонтан крови заливает белые салфетки.

– Нет, что вы наделали! – срывающимся голосом кричу я, – что вы наделали!

– Не боишься меня, – медленно произносит фон Страттен, – так бойся себя.

Нет, нет, нет, как же больно, о господи. Нет! Слезы градом катятся по горячим щекам. Грудь будто парализовало, горло дерет от крика. Зажмурившись от ужаса и боли, неимоверным усилием тяну нож на себя и наконец освобождаю истерзанную ладонь.

Колени подкашиваются. Прижав изуродованную руку к груди, падаю на стул и вдруг понимаю, что боли нет. Она исчезла, испарилась! Я ничего не чувствую.

Как такое возможно? Растерянно оглядываюсь. На столе ни капли крови, нож лежит возле тарелки, а моя рука абсолютно здорова.

– Это вы сделали? – зло спрашиваю я, позвоночником ощущая волну ненависти, кипящей вокруг меня.

Женщина спокойно поднимает бокал с вином, даже не удостоив меня взглядом.

Я хочу кинуться на нее. Я хочу свернуть ей шею. Я хочу…

– Ты слишком многого хочешь, – произносит Меган, поддевая вилкой кусочек курицы.

– Вы заставили меня…

– Я лишь показала, что с тобой случится, если ты еще раз притронешься ко мне.

Она поправляет черные волосы, и я замечаю татуировку на ее шее. Однако это не треугольник. Это два пересеченных треугольника, которые образуют единый дьявольский знак. Она ловит мой взгляд и кривит алые губы.

– Нравится?

– Нет.

– Врешь. Этот знак идет каждому, у кого темное сердце… А ты, Ари, отличаешься от своих родных. Ты злее, напористей и импульсивней. Ты похожа на меня. – Меган мельком поглядывает на Норин и Мэри-Линетт, а затем печально вздыхает. – Ты должна выбрать. Хозяин позволит тебе остаться в живых, но только при одном условии: ты пойдешь на сделку и отдашь ему душу.

– Что? – удивленно переспрашиваю я. – С какой стати?

– Наличие второго дара делает тебя опасной.

– Люцифер испугался?

– Он позволяет тебе выбрать, – с нажимом отвечает женщина, – ты останешься жить, но будешь служить Хозяину. Или ты умрешь с чистой совестью, которая, к сожалению, не так важна в наши дни. Твой ответ?

– Разумеется, я не пойду ни на какие сделки с Дьяволом, – решительно киваю я, – вы за этим пришли? А у Хозяина смелости не хватило?

– Ты предпочитаешь смерть.

– Я предпочитаю жизнь. А жить без души невозможно.

– Ты ошибаешься. Ты молода и глупа, – Меган разочарованно вздыхает, – как и все надеешься, что твой случай тот самый и именно тебе удастся сломать стереотипы. Но в конце этой борьбы ломаешься ты сама. Поверь, я знаю, о чем говорю.

– Я не собираюсь вам верить. Это же очевидно. Вы сдались, а я не стану.

– Значит, ты умрешь.

– Значит, умру.

Меган фон Страттен снисходительно смеется, поглядывая на меня, словно на маленькую девочку.

– Тебе ничего не известно о смерти. Но ты так горячо рассуждаешь о ней, будто знаешь, каково это, умереть. Иллюзии. Думаешь, что тебя смерть не коснется? Кого угодно, но не тебя? Глупая.

– Я не пойду на сделку с вашим Хозяином, – я сжимаю кулаки, – вы меня не заставите.

– Возможно, я тебя не заставлю… А он… – Меган улыбается, пронзая меня взглядом, пытаясь добраться до самых потаенных уголков моей души. Но я не боюсь ее. Это не страх, это растерянность. Я не знаю, не понимаю, как вести себя с этой могущественной ведьмой. Она способна проникать в мою голову, коверкать реальность, но это – иллюзия. Подозреваю, что в жизни наши шансы на победу равны. По крайней мере я так себя успокаиваю. И, видимо, она читает эти мысли, потому что улыбается еще шире.

– Хватит копаться в моей голове, – рявкаю я, вцепившись в спинку стула.

– Это довольно увлекательно: наблюдать за твоими метаниями.

– Моя дорогая, – вступает в разговор темноволосая ведьма, спутница Меган, – для того, чтобы понять, насколько сильно ты боишься, вовсе не обязательно ковыряться в твоих мыслях.

– Я вам не дорогая.

Злость бурлит во мне. Я сейчас заставлю эту хамоватую ведьму прочистить себе глотку пригоршней битого стекла, и уже открываю рот, но внезапно чувствую позади себя движение. Меган вспархивает со стула и подскакивает ко мне, покачивая в воздухе пальцем.

– Не стоит. Мне нравится направление твоих мыслей, но не сегодня.

– Вам и правда понравилось, что я собиралась заставить вашу подружку запихнуть себе в горло все бокалы?

– Конечно. Это доказывает, что мы похожи. Даже больше, чем ты думаешь, Ариадна.

– Вам пора уходить.

– Верно. Однако есть еще кое-что. – Меган фон Страттен протягивает мне письмо и в который раз равнодушно поводит красивыми плечами. – Второе проклятие. Два дара, два наказания.

Меган хватает мою руку и насильно впихивает послание.

– Спасибо, – зло отвечаю я.

Женщина лениво осматривает комнату и разочарованно вздыхает.

– Я почувствовала его сразу же, как пересекла порог вашего дома.

Она наклоняет голову, смотрит сначала на Мэри-Линетт, потом на Норин. Тетушки держатся достойно и взглядов не отводят, несмотря на то, что все мы понимаем, какая Меган хитрая, умная и бездушная тварь, способная в любой момент лишить жизни любую из нас.

– Пес – не лучшая компания. Избавьтесь от него, пока этого не сделал Люцифер.

Фон Страттен небрежно поправляет платье, изящно выгнув спину. На меня она даже не смотрит. Все три гостьи покидают кухню.

Едва за ними захлопывается дверь, мы облегченно вздыхаем и без сил падаем на стулья. Норин откидывается на спинку. Мэри бездумно ковыряет вилкой в тарелке, а я решаю вскрыть конверт, врученный Меган. Руки трясутся от волнения. Вдруг второе проклятие окажется фатальным и мне не удастся справиться с ним.

Достаю тонкий черный лист и в нетерпении облизываю губы.

«Смертельно прекрасная Ариадна,

Ничто так не сближает мать и дочь, как общая боль.

Потому твое второе проклятие – проклятие Реджины Монфор-л’Амори.

В дни языческих праздников твои чувства обострятся, ты будешь не только знать, что ощущают люди, но и перенимать их боль, гнев, радость как ментально, так и физически. Пойми свою мать. Стань ближе к ней. Я знаю, ты хотела этого, и я исполняю твое желание.