В первую ночь пошел проливной дождь, время сыграло злую шутку – когда все проснулись, состояние уже было швах, и с этого момента все покатилось под гору. Вода катилась под гору в прямом смысле, а с ней – все остальное. На обычный потоп не похоже, а может, и похоже, я не знаю, однако в нашем случае поток воды с ревом сорвался с горных склонов прямо на город. На рассвете открылся страшный вид: горы поднимаются над Сьерра-Мадре на 3000 метров, они улавливали дождь, который лил как во время циклона, оттуда вода по вертикальным ущельям хлынула в примыкающие к ним улицы, превратившись в бурные, коричневые от грязи потоки вперемежку с валунами, кустами и обломками развороченных выше по течению построек.

Я выглянула за дверь и увидела, как по улице, на метр заполненной водой, качаясь на коричневых волнах, плывут автомашины. Вода уже затопила хозяйский дом и хлестала через двор в направлении автомагистрали № 210. Куда ни глянь – один сплошной бурый поток! Я окликнула хозяина, но он уже смылся, даже не предупредив меня, это так на него похоже. Вокруг вообще никого не было видно, кроме отчаявшейся семьи на крыше плывущего боком внедорожника.

Я спустилась по внешней лестнице и вброд добралась до боковой двери гаража. Электричество естественно отрубилось, так что массивную гаражную дверь не так-то легко было открыть. Я умудрилась поднять ее изнутри, в гараж хлынула водяная масса, затопив его примерно на тридцать сантиметров. Но я уже нашла свой каяк, схватила его и весло со стены, извиваясь, влезла под защитную юбку и выплыла на улицу.

С ума сойти! Все улицы затоплены, и выбраться можно только на лодке. Как много воды! Коричневой, как шоколад. Вдобавок дождь продолжал лить как из ведра, видимости почти никакой, да и поверить в увиденное было трудно. Позже я слышала, что затопило весь бассейн Лос-Анджелеса от Голливудских холмов до Сан-Клементе, включая Ирвин, где я родилась. Округу Ориндж досталось не меньше Лос-Анжелеса, ведь он расположен на такой же прибрежной равнине в окружении гор. Разумеется, кое-где на равнине, как выяснилось в тот день, имелись высокие точки. Рядом с пляжем Лонг-Бич торчало ранчо Палос-Вердес, несколько внутренних районов оседлали холмы Пуэнте-Хиллз и Роуз-Хилл, было еще место около Сан-Димас, где сходятся автомагистрали. В остальном, однако, Лос-Анджелес представляет собой сплошную береговую равнину, в тот день она превратилась в бурое озеро. Во многих местах единственными плоскими поверхностями, возвышавшимися над бурой водой, были автострады. Отрезанные от путей отступления люди собирались на автострадах. Несколько машин там тоже застряли, но ехать на них было некуда, и по мере сокращения пространства многие машины просто столкнули в воду.

Я проплыла на каяке под автострадой № 210, сняла людей с крыш и отвезла их на автостраду, пользуясь въездной аппарелью как пристанью. Многие шастали туда-сюда на моторках, которые держали во дворах, или на таких же каяках, как у меня. Мы помогали, как могли, некоторые люди дико паниковали, особенно те, у кого были дети, было очень трудно не дать им опрокинуть каяк. Рука болела в месте зажившего перелома. Не отпускало ощущение нереальности происходящего, слишком уж все было похоже на пошлый фильм-катастрофу. Что ж, мне, наконец, досталась первая роль, кроме того, страх на лице и в голосе пострадавших постоянно напоминал: нет, это – реальность, как бы дико она ни выглядела. К тому же боль, веслом надо работать обеими руками, одной не получится, я приговаривала «похер, похер» и продолжала грести.

Благодаря гигантским размерам бассейна Лос-Анджелеса его затопило хоть и полностью, но на относительно малую глубину. Крыши многих высоких зданий остались выше уровня паводка, другие дома просто рухнули и ушли под воду. Большинство пальм повалило – шокирующая сцена и помеха навигации. И сколько еще таких помех! Иногда люди цеплялись за конец моего каяка, а течение несло нас на плывущее дерево или машину, мне приходилось бешено грести, чтобы избежать столкновения, рука страшно болела, люди же не всегда работали ногами, как нужно. Старые вымоины, рассекавшие долину, вновь проявили свой характер, создавая быстрины в потоке, жутко наблюдать за этими течениями, они опасны, не всегда ясно, в каком направлении вода потечет по конкретной улице, все зависело от того, где находится ближайшая вымоина, – улицы-то почти плоские, и воду стягивало в низины. Уличные течения полностью или частично восстановили прежнюю речную сеть, вода могла течь на север, юг, восток, запад, куда угодно. Ориндж-Гроув-авеню с наклоном, по ней спускаешься как с водяной горки, на запад от нее по затопленной части старой пасаденской автомагистрали вода текла уже в другом направлении – с ума сойти. На Сепульведе жутко быстрое течение, меня предупреждали: не лезь на Сепульведу, это как восьмой уровень сложности! И все время поливал дождь. Ливень? В Лос-Анджелесе? Да еще многочасовой? Настоящий всемирный потоп! И чувство было такое, что он мог продолжаться еще сорок дней и ночей, почему бы и нет?

Десять миллионов человек ютились на островках, выступающих из воды, есть практически нечего. Дождь лил часами. Масса маленьких лодок, но ни одного крупного судна и никакой организации. Все автострады забиты промокшими людьми. Температура ни разу не опускалась ниже двадцати по Цельсию, однако долго стоять мокрым на ветру холодно. Правда, холод еще не самое страшное. Наводнение не та ситуация, когда надо срочно что-то делать – иначе смерть, но после часа страшной опасности наступает облегчение. По мере развития событий это все поняли. Все не так, как в кино. И это поразило меня еще больше. Я тут помогаю людям, мы все промокшие и перепуганные, правый бицепс раздирает боль, а я при этом думаю: это не игра, от меня есть реальная польза, на кой черт идти в актрисы? Нет, конечно, некоторые люди не сумели выбраться и утонули, это неизбежно при таком скоплении народа и напоре потока, вода – природная стихия; если она тебя подхватит, сопротивляться бесполезно, и все-таки большинство жителей поднялись на крыши и автострады, вопрос скорее стоял о срочной эвакуации, пока люди не начали умирать от голода. Если сразу не утонул, главное – продержаться и дождаться спасения.

Во второй половине дня я присоединилась к толпе на крыше ресторана, нас накормили спагетти. Работники ресторана проделали дыру в крыше, достали продукты со склада и большие кастрюли с кухни и сварили еду на костре, который группа мужчин развела на оторванном от чего-то листе гофрированного железа, прикрыв очаг от дождя вторым листом. Повара рисковали спалить ресторан; с другой стороны, достаточно было убрать второй лист, и костер мигом потушил бы дождь – такой он был сильный.

Посидев и дав больной руке отдохнуть, я вернулась на воду сытая, горящая желанием помогать еще. К концу дня людей, нуждавшихся в помощи, стало заметно меньше, они либо погибли, либо уже добрались до высоких точек. Я присоединилась к группе лодочников, мы прочесали несколько улиц. Должна признаться, от спуска по залившей Ориндж-Гроув-авеню коричневой воде почти со скоростью автомобиля захватывало дух, однако смотреть надо было в оба, иногда поток нырял под мост, и выбраться из этого течения, пока тебя не засосало и не утопило, было чертовски трудно. Лодочники делились сведениями об опасных участках, так я узнала о Сепульведе. Телефоны ни у кого не работали, однако несколько человек имели при себе GPS-устройства с введенными в память картами, они охотно делились информацией об ориентирах, к тому же местные хорошо знали свои районы города, мы ходили на веслах, повсюду мелькали моторные лодки, тратя драгоценное горючее, которое негде было взять. Однако вскоре владельцы моторок опомнились, а у некоторых просто закончился бензин, так что к закату на воде остались одни каяки да гребные лодки, даже пара яхт со спущенными парусами, люди на борту яхт грести не умели. Маленькая флотилия водяных клопов на великом озере Лос-Анджелес.