– Ну что, великий князь, готов вести людей в битву?

Торог словно окаменел:

– Что?!

– Да-да, я готов уступить тебе эту честь. Ведь, в конце концов, ты являешься истинным наследником и правителем по праву. А самозванец поднял вооруженный мятеж и угрожает твоей власти… Аджей Руга – последнее препятствие на пути Рогоры к миру и благоденствию!

– Довольно! Отец признал его своим наследником на случай, если вы проведете обмен нечисто. А вы не просто обманули его, вы ударили в спину!

– И твой отец поступал так же, предпринимая любые шаги для достижения цели. Например, моего человека, назначенного в советники, Когорд вероломно отравил, а когда брал Волчьи Врата… Разве не ты вел людей на штурм, когда часовых истребили люди, выдавшие себя за воинов князя Разивилла? Но вот что ты должен помнить: твой отец согласился на условия, выдвинутые нами, и, в сущности, они не изменились и после битвы: ты по-прежнему великий князь Рогоры – самостоятельного государства под формальным протекторатом Республики. А там, – я указал на стенку шатра, обращенную к крепости, – там собралась сражаться и погибать твоя армия, твои люди, ведомые человеком, узурпировавшим твою власть!

От меня не укрылось, как досадливо поморщился Торог при упоминании об Аджее, – видимо, в отношениях названых братьев не все так гладко, и я давлю в верном направлении. Однако выслушав меня, молодой мужчина медленно так, неспешно приблизился – и вперил в меня ледяной взгляд показавшихся мне иссиня-голубыми глаз.

– Как умер мой отец?

Вопрос, заданный довольно тихо, на самом деле словно прогремел – по спине даже побежали предательские мурашки. И это заставило меня ответить более резко, чем следовало:

– А не все ли равно?

– Мне. Не все. Равно. Отвечай, лех.

Гордо вскинув подбородок, я надменно бросил:

– Ты не забыл, с кем говоришь, Торог?

Князь ответил премерзкой, гаденькой такой улыбкой:

– Это ты забываешься, Эдрик. Думаешь, я не знаю, ради чего ты переступил порог моего шатра? Думаешь, не понимаю, что тебе не взять Барса ни штурмом, ни измором? Вся надежда только на меня – что я сумею склонить к миру степную стражу, у коей пользуюсь безграничным авторитетом? И тем самым лишу Аджея ядра войска?

– Так сделай это!

– Ты не ответил на мой вопрос.

Усмехнувшись, я сделал шаг к столу и налил в кубок вина. После чего неспешно, растягивая каждый глоточек неплохого полусладкого, осушил его до дна. И только после ответил застывшему на месте Торогу, уже лопающемуся от еле сдерживаемого гнева:

– Гонец прибыл только вчера – ты знаешь об этом, иначе не спрашивал бы. Твой отец… твой отец сумел напоследок обдурить всех и умер от горячки: пленившие его не уследили, что на теле Когорда имелась огнестрельная рана. Хах, да им подобное даже в голову не пришло, Якуба в первых рядах сражающихся никто никогда не видел! Да… Одному недавно произведенному герцогу крепко так досталось по шее…

– Его тело, Эдрик. Что с его телом?

Я раздраженно качнул головой:

– Торог, пойми, им была нужна показательная, громкая казнь, событие…

– Что с его телом?!!

– Да бросили в костер на потеху зевакам!!! А пепел, собрав, зарядили в пушку и выстрелили им в сторону Рогоры!!!

– Ах вы, твари…

Торог уже дернулся ко мне, теряя над собой контроль. Спокойно скрестив руки на груди, я невозмутимо выждал, пока он приблизится, и без всяких эмоций заявил ему:

– А если ты не хочешь, чтобы в костер бросили твоего сына и затраханную до смерти жену, которую поимеет каждый вызвавшийся на площади зевака, ты сделаешь то, что от тебя требуется.

Князь замер, бешено выпучив глаза и хватая воздух пальцами, – но все же не кинулся. Удовлетворенно отметив, что он контролирует себя, я продолжил – голосом, исполненным ледяного спокойствия:

– Торог, по отношению к тебе я вел себя максимально корректно, практически в буквальном смысле вылизав твой зад – словно я какой-то лакей из разорившихся вассалов… Но это не так.

Я пытался настроить нормальные деловые отношения с тобой – а ведь, между прочим, идея дать Рогоре автономию, да под твоей единоличной властью, принадлежала именно мне. И я хочу стать если не твоим другом, то хотя бы человеком, которому можно довериться, на которого можно опереться – и того же жду от тебя.

Мои слова о твоих любимых – не более чем горькая правда. Ведь если я проиграю битву, Аджей вернет себе контроль над Рогорой. И самое страшное для тебя – Республика будет вынуждена смириться с этой потерей: еще одна попытка покорить эту землю, пусть даже и успешная, не просто подорвет наши силы – ведь это уже случилось! – она буквально похоронит их. И тогда ты станешь ненужным, понимаешь?! Но ведь на ком-то будет нужно отыграться, даже ради того, чтобы просто заглушить горечь столь досадного поражения. И этими жертвами станут не только твои любимые, но и ты сам, и я в том числе, если, конечно, не предпочту смерть в бою позору.

Мы в одной лодке, Торог, нравится тебе это или нет. И сейчас тебе лучше пойти в крепость одному – и ты или убедишь мятежников сложить оружие и подчиниться тебе, или умрешь от их рук. Но в этом случае, быть может – лишь быть может, – твои любимые смогут рассчитывать на снисхождение короля. Все-таки погибнешь, исполняя его волю… Так что скажешь?

Торог мрачно склонил голову:

– Я пойду в крепость.

Осень 760 г. от основания Белой Кии

Замок степной стражи Барс

Принц Аджей Корг, наследник короля Рогоры

Молча обходя ряды своих людей – вчерашних кметов, мастеровых, вольных пашцев, – я внимательно всматриваюсь в их лица. Что я вижу в них? Страх, напряжение… и отчаянную решимость – решимость драться до конца.

Что держит их здесь сегодня? Что привело их под мое знамя, когда Торог поднял штандарт древнего княжества над войском лехов? Белое перемешалось с черным, вчерашний герой стал предателем… или, быть может, мы – бунтовщиками?

Тяжелое время, полное сомнений. Даже я сам долгое время колебался – а не отказаться ли от борьбы? Лишь разговор с женой убедил меня стоять до конца.

– Я не знаю, Энтара, не знаю… Торог твой брат и первый наследник Когорда, а люди видели его не в оковах, а свободным, среди лехов. Они именуют его великим князем и слушаются, Бергарский по его приказу казнил мародеров и за изнасилование простолюдинок лишил чести шляхтичей, подвергнув их публичной порке! Поверь, если бы ты родилась в Республике, то знала бы, насколько это серьезный шаг.

Жена внимательно посмотрела мне в глаза:

– Я родилась в Рогоре, в семье человека, который посвятил жизнь борьбе за ее свободу.

Я выдержал упрямый взгляд горящих каким-то бешеным огнем глаз супруги: