Зигги осклабился. Это означало, что он нарушит любое своё обещание. Хельге надо было увести его из кирхи, и увести далеко, чтобы он не вернулся.

– Забери меня к себе… где твои люди… Там я скажу.

– Я отрежу тебе пальцы, и ты скажешь прямо здесь! – ответил Зигги.

– Тебя не возьмут, если ты будешь меня пытать…

– Никто не узнает про тебя! Я убью и тебя, и твоего любовника!

– Без меня из Пиллау не уйдут… В катакомбах мой дядя…

Зигги думал – медленно и тяжело, как животное. А потом сдвинулся в сторону и грубо толкнул Хельгу перед собой.

– В подвал! – приказал он.

Хельга попыталась оглянуться на Володю, но Зигги ударил её в спину.

Люк в подземелье находился под обломками, завалившими подвал кирхи.

Катакомбы казались бесконечными. Длинные тоннели; бетонные стены с мокрыми потёками и непонятными надписями; толстые кабели в изоляции и трубы с вентилями; под потолком – какие-то отдушины, забранные в решётки; короткие железные лесенки то вверх, то вниз; изредка – стальные двери или выходы из других тоннелей; на полу – доски, тряпки, лужи, брошенные ящики. Зигги шёл первым и освещал себе путь ручным фонариком. Хельга старалась не отставать. Порой Зигги равнодушно перешагивал через разлагающиеся трупы, и Хельга зажимала нос. Но думала она вовсе не об этих подземельях. Она думала о Вольди. Зигги идёт в глубину зловещего лабиринта, но Вольди очнётся и кинется в погоню. Он всё равно отыщет её, спасёт. Она верила, что Вольди её не бросит. Иначе Зигги прав, а Зигги не может быть правым.

Внезапно Зигги остановился и направил луч фонарика ей в лицо.

– Раздевайся, Хели, – глухо сказал он.

Хельга поняла, что его повреждённое сознание потеряло цель.

– Не надо, Зигги… – отступая, отчаянно попросила она. – Я тебе всё скажу!.. В катакомбах Пиллау скрывается господин Кох!

– Кто? – тупо переспросил Зигги.

– Наш гауляйтер! Дядюшка нужен ему как лоцман! Он поведёт корабль отсюда в Германию! Он возьмёт вас всех с собой! Я обещаю тебе!

Про корабль Хельга догадалась сама, без Володи и господина фон Дитца.

Зигги застыл, осмысляя услышанное. Что ему нужно? У него есть власть над своими бойцами – и над жалким кадетом Максиком Фоглем, которого они все имели вместо женщины. Хельга заменила бы ему Максика, и не более того. А гауляйтер… Гауляйтер – это не катакомбы, а Германия. И счастье служения – если не фюреру, то его тени. Избавление от невыносимости себя самого.

– Где убежище гауляйтера?

– Где-то рядом с пристанью, – торопливо пояснила Хельга.

– Жди здесь, – скупо бросил Зигги и отвёл луч фонаря.

Он пошёл от Хельги прочь, потом свернул в какой-то боковой тоннель и растворился в темноте.

Целую вечность Хельга сидела на полу, привалившись к холодной и шершавой стене. Она не пыталась сбежать. Всё равно в темноте ей не найти дорогу. Душу её съедала невыносимая тоска.

Тоннель, в котором исчез Зигги, вдруг осветился, донеслись тихие голоса, и вскоре Хельга увидела бойцов «Вервольфа». Хельга смотрела на них как на оживших мертвецов. Землистые лица, впалые глаза, отросшие патлы, щетина, короткие сапоги из яловой кожи, грязная и рваная одежда – гражданская и военная. Старик в пальто и шляпе нёс на плече снайперскую винтовку; танкист в чёрной куртке с розовым кантом положил обе руки на автомат, что висел у него на животе; рослый бородатый солдат в глубокой каске жевал галету; два подростка из Гитлерюгенда тащили станковый пулемёт; жандарм в длинном мотоплаще курил сигарету; пожилой резервист в очках и с ранцем за спиной держал на изготовку карабин. Эти страшные люди смотрели на Хельгу без всякого выражения. Они и вправду были ожившими мертвецами.

– Вставай, идём! – приказал Зигги Хельге.

Опять потянулись коридоры и переходы. За четыре недели подземной жизни Зигги освоился в катакомбах, как крыса. «Вервольфовцы» шли за ним гуськом, шлёпали по лужам, порой спотыкались. Все переходы и казематы для Хельги были одинаковыми, но вскоре отряд выбрался в широкий тоннель с рельсами. Тоннель завершился просторным и низким помещением – видимо, железнодорожной станцией. Слабые лучи ручных фонариков выхватили из тьмы прямоугольные проёмы потерн в стенах и состав из грузовых платформ. Их было штук шесть. На двух крайних платформах громоздились приземистые и угрюмые танки с чёрно-белыми крестами на башнях.

Зигги обогнул состав. Длинная галерея, загибаясь, терялась во мраке. Хельга слышала только шорох шагов, плеск воды и тяжёлое дыхание людей.

Наконец отряд остановился. Путь преграждала бронестена – ворота с большой надписью «HAST». Их массивная рама была вмурована в бетон. В правой створке ворот имелась округлая корабельная дверь с глазком. В левой створке зияла щель для переговоров. Зигги принялся бить по двери рукоятью пистолета. Галерею заполнил грохот. Резервист в очках наклонился к щели.

Зигги бил и бил. Резервист слушал. «Вервольфовцы» молчали.

– Шаги, – сообщил резервист.

– Людерс, открывайте! – закричал Зигги.

Хельга вздрогнула, услышав свою фамилию.

– Людерс, мы группа «Вервольфа»! – кричал Зигги, глядя на ворота. – Мы можем взорвать проход, но хотим, чтобы вы нас приняли! Мы знаем, что у вас в бункере гауляйтер Кох! Впустите нас! С нами ваша племянница!

Зигги направил на Хельгу луч фонаря и нацелил на неё ствол пистолета.

За стальной преградой неохотно заскрипело тугое колесо кремальеры. Корабельная дверь в створке ворот медленно открылась внутрь.

Бородатый солдат с автоматом первым решительно переступил высокий порог-комингс. Потом порог переступил танкист. Потом старик с винтовкой. Потом жандарм. Потом и сам Зигги. Потом резервист подтолкнул Хельгу.

Она ничего не успела понять. За дверью в темноте её внезапно сгребли в объятия и крепко сжали. Она почувствовала запах табака и морской соли – это был родной запах дяди Грегора.

* * *

Гауляйтер Эрих Кох сидел на стуле в глубине бункера, а на коленях у него лежал автомат. Оборванные и грязные «вервольфовцы» выстроились у двери. Впереди стоял Зигги, а чуть в стороне – Хельга и Людерс.

– Кто вы такие? – спросил Кох. Он опасался этих людей.

– Обер-лейтенант цур зее Зигварт Киперт, – чётко представился Зигги. – Со мной моя группа «Вервольфа». Объект базирования – комплекс «ZIF». Прибыли в ваше распоряжение, господин гауляйтер.

Кох переложил автомат на стол, тяжело поднялся, изображая усталость, приблизился к «вервольфовцам» и прошёлся вдоль строя, вглядываясь в лица. Так делал фюрер. Дурни в мундирах считали, что фюрер видит их насквозь.

– Какие у вас результаты, обер-лейтенант?

– Мы не всегда можем проверить эффективность нашей деятельности, господин гауляйтер, потому что вынуждены укрываться по утрам. – Зигги поедал Коха глазами. – Точно могу доложить о трёх уничтоженных солдатах противника и двух грузовиках, которые подорвались на наших минах.