– Часов у меня нет. Думаю, сейчас полдень.

– На закате они нас расстреляют.

– Не говори глупостей, Хели! – рассердился Людерс.

Хельга помолчала.

– Мы не нужны им, дядя, – убеждённо сказала она. – Зигги – подводник.

Людерс уже понял, что Эрих Кох решил заменить его Зигги Кипертом. В управлении «морской собакой» молодой лейтенант разбирался куда лучше старого лоцмана. Ясно, что Зигги будет слепо подчиняться гауляйтеру. И не станет досаждать требованиями принять меч и продолжить борьбу.

– Для всех на лодке не хватит места, – добавила Хельга.

– Можно сделать второй рейс.

– Зачем? Лишних людей проще расстрелять. И мы с тобой – лишние.

Людерс не знал, что возразить.

– Господин Кох считает, что я виновата в смерти господина фон Дитца. А Зигги считает меня изменницей. Я обречена, дядя Грегор. Перед выходом лодки Зигги надругается надо мной, а потом застрелит. Убей меня ты, дядя…

Ей было грустно-грустно, невыносимо грустно. Конечно, она боялась, но если не думать о смерти, то страх опускался куда-то в глубину души, на самое дно, и оставалась только тихая боль. Нет, милый Вольди не успеет найти свою Хели. Катакомбы слишком обширные. Что Вольди будет помнить о бедной племяннице лоцмана, пропавшей под землёй?.. Песню «Лили Марлен»?

Людерс то ли застонал, то ли зарычал. Гауляйтер Кох – трус и предатель! Он предал и Германию, и фюрера, и его, Грегора Людерса! Признать это было мучительно трудно, а если не признать, то Хели погибнет. Людерс задыхался от горечи. Русские отняли у него родину, а гауляйтер украл надежду. Уцелела одна только Хели, его маленькая девочка, в которую он вложил всё, что любил.

– Мы попробуем бежать, Хели, – пообещал Людерс. – Киперт ещё придёт за мной, потому что ему нужно узнать про фарватеры гавани… И я нападу.

Людерс обнял Хельгу за плечи и прижал к себе. Хельга всхлипнула.

* * *

Людерс был прав: Зигги сообразил, что перед выходом в море ему нужно уточнить состояние фарватеров Военной гавани и пролива Зеетиф. Но Зигги, видимо, преисполнился важности и не пошёл за лоцманом сам, а отправил подчинённого – попавшего в его группу ефрейтора полевой жандармерии.

В камере включилась лампочка под потолком, звякнул засов, и железная дверь открылась. Жандарм отступил от проёма на шаг – на случай, если узники нападут, – и нацелил в камеру винтовку. Сейчас он был без кожаного мотоплаща и без горжета на цепи – за эти горжеты жандармов называли цепными псами. Но узники не напали. Старик лоцман лежал посреди камеры на полу, прижав левую руку к груди. Правая рука у него тоже была пустая. Девчонка сидела рядом. Она оглянулась на дверь, заслоняя ладошкой отвыкшие от света глаза.

– Что с ним? – спросил жандарм.

– У него больное сердце, – ответила девчонка.

– Отойди к стене, – распорядился жандарм.

Хельга послушно отползла к стене.

Жандарм осторожно вошёл и приблизился к старику, по-прежнему держа его на прицеле. Людерс тяжело дышал. Жандарм убрал винтовку за спину и опустился на одно колено, примеряясь, как ему поднять старого лоцмана. И в тот момент, когда жандарм наклонился, Людерс почти незаметным движением вытянул из-под себя ржавый меч магистра и коротким ударом вонзил лезвие жандарму в шею. Жандарм даже не вскрикнул, а лишь захрипел и повалился на Людерса, ткнувшись лбом ему в плечо. Кровь плеснула Людерсу на грудь. Старый лоцман с ненавистью столкнул жандарма в сторону.

Хельга смотрела на это молча. Она уже видела смерть. На улицах Пиллау люди погибали под бомбами и обвалами. Патрули полевой жандармерии напоказ обывателям вешали дезертиров и расстреливали мародёров.

– Всё! – бросил Хельге Людерс. – Мы уходим!

Жандарм ещё содрогался в агонии, из-под него растекалась лужа крови. Людерс вытер меч о мундир жандарма и сунул себе за ремень, вытащил у жандарма из кармана ручной фонарик, снял винтовку, проверил обойму и затем с трудом встал на ноги. Хельга только сейчас ощутила, сколько мужества было в её дядюшке, бывшем матросе крейсера «Кёнигсберг».

Они выскользнули в тоннель. Горели лампы в проволочных намордниках. Пахло сыростью и дизельным топливом. Путь налево уводил к техническим помещениям дока, складам и бункеру гауляйтера. Людерс пошагал направо – в сторону казарм, кантины и выхода из комплекса «HAST». Оттуда доносился какой-то металлический стук. Хельга почти бежала за дядей.

За поворотом два «вервольфовца» – это были мальчишки-пулемётчики из Гитлерюгенда – кувалдами ломали бетон, расширяя в стене узкую нишу, предназначенную для труб и кабелей. Рядом лежали ящики с надписями «Vorsicht! TNT!» – тротил. «Вервольфовцы» готовили тоннель к подрыву. Детонация взрывчатки в нише расколет плиту потолка и обрушит тоннель.

– Не двигаться! – рявкнул Людерс, нацелив винтовку.

Мальчишки замерли, опустив кувалды. На исхудавших грязных лицах не появилось никакого выражения. Эти мальчишки считали себя уже мёртвыми. Хельга знала, что одного из них – а может, и обоих – каждый день насиловали.

– Хели, автомат!

Хельга подобрала автомат, прислонённый к стене.

А что делать с «вервольфовцами»? Они же поднимут тревогу… В глазах у дяди Хельга увидела сомнение. Вязать – долго. Убить или хотя бы оглушить прикладом?.. Но это же почти дети!.. И стальные ворота уже совсем близко.

– На колени, руки за голову! – приказал Людерс.

Мальчишки покорно встали на колени и сцепили руки на затылке.

Бронестена находилась за изгибом тоннеля. Хельга и Людерс отступили до угла. Людерс пятился, держа мальчишек на прицеле.

– Открывай! – не оглядываясь, велел он Хельге.

Хельга побежала к воротам. Большие створки невозможно было сдвинуть – их намертво заклинили костылями, вколоченными в пазы опорной рамы. Хельга вцепилась в круглый маховик кремальеры на малой двери. Но маховик закрутили с такой силой, что Хельга не смогла даже стронуть его.

– Дядя, мне силы не хватает! – отчаянно крикнула она.

– Тогда смени меня!

Хельга вернулась к дяде на угол. Мальчишки были на прежнем месте – на коленях и с задранными локтями. Хельга взяла автомат на изготовку. Стрелять она умела: на занятиях Юнгмедельбунда девочек учили военному делу.

Людерс бросился к стальной дверке и крепко схватился за маховик, будто за штурвал, но упрямая кремальера ему тоже не поддалась. Видимо, осевой винт здесь затянули с помощью рычага. Людерс едва не зарычал от ярости. В качестве упора ему был нужен лом или какой-нибудь шкворень. Людерс посмотрел по сторонам – ничего! Он может использовать ствол винтовки… нет, винтовка ещё пригодится!.. Тогда – снова меч магистра!

Маховик представлял собой вогнутый диск с трубчатым ободом и тремя круглыми отверстиями. Людерс всадил рыцарский клинок в одно из отверстий – получилась рукоять. Людерс надавил на неё всем весом, и рычаг сработал: винт заскрипел на резьбе, посыпалась ржавчина, колесо туго повернулось. И потом сопротивление механизма исчезло как по волшебству: Людерс легко сделал пару оборотов. Дверь вздрогнула, освобождаясь, и Людерс приоткрыл её. Но теперь меч застрял в маховике. Мягкое древнее железо лезвия вмялось в сталь маховика. Меч надо было выбивать обратными ударами.