Республики, открытиями свободно делились и представляли их на суд равных. Победители неизменно вознаграждались, их ранг рос. Это была изящно устроенная игра успеха. Ее игроки не могли этого знать, но Республика ученых строилась по древней схеме, которая появилась, чтобы помочь выжить объединенным племенам охотников и собирателей. Соединив способность аккумулировать знание с нашей жаждой статуса, они открывали будущее.

Но будущее еще не было к ним готово. Республика ученых была крошечной игрой, в которой участвовал узкий круг элиты – интеллектуалов и дворян. Ей и близко не хватало власти, чтобы внедриться в умы миллионов и определить ход развития культуры, как делали это королевства, империи и великие религии. Тем временем империи наносили ответные удары – так, в Италии старая элита в конце концов вернула себе власть. В Венеции купцов-предпринимателей и банкиров выдавили из Большого совета – местного центра политической силы. Совет заполонила наследственная аристократия, что положило конец накоплению материальных благ торговцами. Город пришел в упадок.

Но было на земле одно место, где старый порядок не сумел остановить новый, – Великобритания. Еще в 1215 году высокое сословие английских баронов вынудило короля Иоанна подписать Великую хартию вольностей – сделку, которая множеством разных способов ограничила власть короны, например право короля собирать налоги. Был сформирован специальный совет, который должен был следить за тем, чтобы король соблюдал хартию. В 1265 году появился первый выборный парламент, куда со временем стали входить не только дворяне, рыцари и аристократы, но и зажиточные фермеры, и успешные промышленники, и торговцы – победители в играх успеха. В результате «Славной революции» 1688 года был принят «билль о правах», согласно которому парламент стал верховным органом. Корона лишилась абсолютной власти. Затем появился ряд правил и институтов, способствующих играм успеха. Был основан Банк Англии. Большинству стали доступны кредиты. Правовые инновации, такие как гарантированные права на собственность и патенты и принцип равенства всех перед законом, создали более безопасную среду для предпринимателей, повлияв на возникновение и процветание их игр успеха. Были запрещены монополии, установлен принцип свободы торговли. Все силы государства помогали купцам и защищали их. По мнению экономистов профессора Дарона Аджемоглу и Джеймса А. Робинсона, именно благодаря такой уникальной обстановке новаторы того времени «могли воспользоваться коммерческим потенциалом своих изобретений, будучи уверенными, что их права собственности священны. Кроме того, у них был доступ к рынкам других стран, где они могли с выгодой продать свои изобретения»[58].

Многие граждане Великобритании были активными членами Республики ученых, в том числе архитектор Кристофер Рен[59], философ Роберт Бойль[60], экономист Уильям Петти[61] и энциклопедист Роберт Гук[62]. Великобритания вслед за Италией становилась страной, где ковалось будущее: по имеющимся данным, в 1675 году ни в одной семье в Лондоне не было фарфоровой посуды, а к 1725 году она имелась уже у 35 %. Власть все больше ускользала от старых игр добродетели короны и церкви, а Великобритания оказалась способна взять крошечную игру успеха, сформированную на основе знаний Республики ученых, и распространить ее среди широких масс. Успешные новаторы могли не только завоевать славу среди равных себе – британские институты давали им возможность приумножить свое богатство и даже стать общенациональными знаменитостями, чей статус вызывал зависть. Со временем эта игра стала доступна не только интеллектуальной элите, но и тысячам механиков, предпринимателей, инженеров, изобретателей-самоучек и ремесленников.

«Промышленная революция» стала статусной игрой, достигшей масштаба «золотой лихорадки» – и она определила настроение и культуру страны. «Британцы стали новаторами, потому что изменилось в лучшую сторону их мировоззрение», – пишет историк, доктор Антон Хоус. Это мировоззрение распространялось как «болезнь», которой мог заразиться «каждый <…> богатый или бедный, обитатели городов и сельские жители, прихожане англиканской церкви и сектанты, виги и тори, профессиональные инженеры и полные дилетанты». Появлялось все больше «текстов об изобретениях, лекций на эту тему, выставок и инвестиций». Люди с новым мировоззрением объединялись в сообщества по интересам, чтобы распространять свои идеи дальше. Эти объединения стали не только источником новых полезных знаний, но и генератором статуса для успешных новаторов.

Революция началась из-за эпидемии статусных игр. Великобритания стала, говоря словами историка профессора Питера Кларка, «миром ассоциаций». Игроки формировали игры вокруг своих специальностей. Они встречались в клубах по интересам и дискуссионных обществах, собирались в кофейнях, которых к 1700 году открылось около двух тысяч в одном только Лондоне. Они основывали учебные организации, целью которых было приумножение и распространение новых полезных знаний. Таких организаций, по данным экономиста Джеймса Доуи, было менее пятидесяти в 1750 году, а к 1850-му – около полутора тысяч. Одна из них – Общество поощрения искусств, мануфактур и торговли – зародилась в лондонской кофейне. Общество выдало тысячи денежных премий и медалей своим членам, которые решали насущные задачи или делали оригинальные изобретения. Среди них были спасательная шлюпка, безопасный пневматический тормозной механизм для подъемных кранов и метод очистки дымоходов, который позволил принять закон, запретивший эксплуатацию труда четырехлетних мальчиков. Объединение существует до сих пор и более известно как Королевское общество искусств.

Подобные общества были играми успеха, присваивавшими статус за демонстрацию компетентности. Доуи подсчитал, что в первые 20 лет своего существования Королевское общество потратило на медали за изобретения больше средств, чем на денежные премии. Полученные от общества награды, как считает исследователь, влияли на общественное признание благодаря впечатлению, которое они производили на амбициозных наблюдателей. Общество было «известно по всей стране как институт, которому покровительствует социальная, интеллектуальная и коммерческая элита», и его главным вкладом в инновации стало «повышение престижа изобретательства в целом». Подобная динамика превращала статусные игры, такие как Королевское общество, в фабрики инноваций. Стремясь к признанию и уважению, игроки становились источниками новых полезных знаний. Проведенный Доуи анализ показывает, что чем больше в определенном регионе было подобных обществ, тем чаще там выдавались патенты. Примерно те же результаты показал анализ экспонентов лондонской Всемирной выставки 1851 года: регионы, в которых существовало больше обществ, были лучше представлены на выставке и получили больше наград. Для членов каждого из 746 обществ из любого рассматриваемого региона количество экспонатов возрастало на 42 %, а количество наград – на 48 %. Соотношение между научными обществами и инновациями во время Промышленной революции, по мнению Доуи, «следует расценивать в контексте причинно-следственной связи».

Итак, из-за статусного ажиотажа тех лет произошло беспрецедентное в истории человечества накопление знаний. Атмосфера того времени ухвачена в речи, которую произнес в 1826 году математик, доктор Олинтус Грегори: «Сельское хозяйство, производство, торговля, мореплавание, искусства и науки, полезное и красивое в изобилии и бесконечном