разнообразии способствуют удобству и красоте этого и без того счастливого места. Города, наполненные жителями, склады, полные товаров, рынки и ярмарки с деловитыми сельскими жителями, поля, деревни, дороги, побережья – все способствует богатству и славе нашей земли <…> Новые общества, заботящиеся о благоустройстве <…> новые машины, двигающие вперед наше искусство и помогающие в работе, освоенные пустоши, улучшенные дороги, возведенные мосты, прорытые каналы и тоннели, осушенные и культивированные болота, построенные доки, увеличенные порты – все это результат тысячи похожих операций, спонтанно открывающихся человеческому глазу и доказывающих, что мы еще не достигли пика и открыты прекрасным перспективам грядущей стабильности и величия».

Промышленная революция скоро охватила и другие страны. Когда жажда усовершенствования достигла Соединенных Штатов, они сначала сравнялись с Западной Европой, а потом и превзошли ее по части талантов-инноваторов. Львиная доля сегодняшнего престижа этой страны завоевана технологическими компаниями Кремниевой долины. Игры, в которые играют современные новаторы, были изобретены членами Республики ученых и наделены силой, способной изменять мир с помощью революций и институтов почившей Британской империи.

Мыслители Просвещения, которые в XVII и XVIII столетиях продолжили преобразование Западной Европы, а затем и всего мира своими идеями о логике, свободе, толерантности и отделении церкви от государства, также были наследниками игр, сформировавшихся до них. Один из наиболее именитых, шотландский экономист Адам Смит, широко известен как «отец капитализма». Наверное, именно он (и его теория общей пользы, которая основывается на свободном рынке и конкуренции) больше чем кто-либо другой повлиял на наш гипериндивидуалистский, эгоцентричный мир, одержимый деньгами. Но Смит не верил в то, что жажда богатства является решающей движущей силой экономики. Он считал, что на глубинном уровне человеческой психики происходит что-то еще. «Любовь к людям побуждает нас искать их расположения, а не стремиться к господству над ними, – писал Смит в 1759 году. – Богатый человек радуется своему богатству, потому что чувствует, что оно привлечет к нему внимание людей <…> Мысль эта сладостно наполняет его сердце и более всякой другой побуждает его радоваться своему богатству»[63],. Эта потребность во внимании и одобрении была, по мнению Смита, важной частью условий человеческого существования. Мы стремимся улучшить свое положение, потому что хотим «отличиться, обратить на себя внимание». Этот сон, в котором нам говорят, что символы статуса, такие как богатство, сделают нас абсолютно счастливыми, вдохновляет нас «возделывать землю, заменять лачуги домами, сооружать огромные города, создавать науки и искусства, что облагораживают и облегчают наше существование, – все это полностью изменило вид нашей планеты».

Сегодня мы несоизмеримо лучше обеспечены всем, что нужно для стремления к совершенству. К концу XIX века продолжительность и качество жизни выросли, уровни нищеты и детской смертности снизились; угроза голода, всегда преследовавшая человечество, отступила. Упорное накопление полезных знаний привело к ошеломляющим инновациям в технологиях, медицине и науке. Благодаря знаниям о здоровье и процветании мы смогли найти дорогу прочь из ада. На протяжении всей истории человека вплоть до индустриальной революции продолжительность жизни во всем мире колебалась вокруг 30-летнего возраста. С тех пор это число выросло более чем до 70, а в развитых странах превысило 80 лет. Научные открытия спасли жизни миллиардов: хлорирование воды – 177 миллионов, искоренение оспы – 131 миллион, вакцина от кори – 120 миллионов, контроль распространения инфекционных заболеваний спас сотни миллионов детских жизней с 1990 года. В 2021 году вакцины от коронавируса начали спасать весь мир. Мы также питаемся гораздо лучше, чем когда-либо. В 1947 году недоедало больше половины населения планеты, сейчас этот показатель составляет 13 % для развивающихся стран и менее 5 % для развитых. А еще мы стали богаче. В 1800 году 95 % людей жили в нищете. С 1990 по 2018 год этот показатель упал с почти 1,9 миллиарда до приблизительно 650 миллионов.

Историю делают не отдельные личности, а группы. Эти группы представляют статусные игры. Данные и история человечества четко говорят об одном и том же. Если мы хотим помогать другим и улучшать этот мир, мы должны играть в игру успеха.

25. Неолиберальное «я»

Итак, мы добрались до наших дней. В XXI веке мы всё те же, кем были всегда, – высшие приматы в погоне за связью и статусом в мире совместных галлюцинаций. Современное западное «я» – странное, беспокойное, голодное существо. Продукт рыночной экономики, зацикленной на успехе. И хотя мы никогда не перестаем играть в игры доминирования и добродетели, наши общества подчеркнуто внимательны к компетентности и успеху отдельного человека. Мы получаем баллы на протяжении всей жизни внутри высокоформализованных и часто предполагающих точные оценки игр в школу, вуз и работу. На улице, в офисе, в социальных сетях мы сигнализируем о своих достижениях внешним видом, демонстрацией имущества и стилем жизни. Мы зациклены на себе, потому что с детства учились играть в эту игру.

Будучи индивидуалистами, мы всегда были более или менее сосредоточены на себе. Но в прошлом, XX веке это перешло в режим обострившейся одержимости собой. После депрессии и мировых войн экономику США и Великобритании стали сильнее контролировать нацеленные на достижение общего блага правительства этих стран. Это было время, когда ужесточилось регулирование банковской деятельности и бизнеса, повысились налоговые ставки (в 1940-х и 1950-х в Америке налоговая нагрузка достигла пика – 90 %), расцвело профсоюзное движение, а федеральные власти выступали с такими предложениями, как Новый курс, Закон о социальном страховании, минимальная заработная плата и регулярные выплаты нуждающимся слоям населения. Одновременно американские и британские игроки проявляли все больший коллективизм: на смену «человеку корпоративному» 1950-х, облаченному в деловой костюм и живущему в пригороде, приходят обладающие коллективистским сознанием хиппи с их антиконсьюмеристскими ценностями. И, как всегда, внутри нас идет великая игра, ее правила и символы вшиты в наши игровые «движки», мы видим ее иллюзии и проживаем ее версию себя.

Но в 1980-х игра снова изменилась. В предыдущем десятилетии начался упадок западной экономики. Надо было искать новые пути игры. Лидеры Великобритании и США Маргарет Тэтчер и Рональд Рейган решили сделать игру куда конкурентнее, чем прежде. В 1981 году Тэтчер заявила журналистам: «Политика последних 30 лет больше всего раздражает меня тем, что она всегда направлена в сторону коллективистского общества». Правительства Тэтчер и Рейгана незамедлительно и жестоко напали на старые, ориентированные в большей степени на добродетель правила игры. Они выступили против политики протекционизма, снизили налоги, отказались от централизованного регулирования банков и бизнеса, приватизировали национальные активы, лишили полномочий профсоюзы и ограничили права работников. В эти новые времена за все что