на страшное, решилась перейти грань смерти, а он – когда решил, что вправе управлять её жизнью и жизнями остальных так, как ему вздумается, когда возомнил себя наместником бога на земле. Ясмин сама позволила это ему, потому что только так и было всегда в её жизни. Было – прежде.

В дверь снова постучали. Ясмин думала, что вернулась Мартина, но нет – под глубоким капюшоном и нарядом служанки скрывала своё лицо Нидейла.

– Ты пришла! – воскликнула Ясмин, едва не обняв ведунью со всей силы.

– Вы готовы, госпожа? – тихо зазвенел голос Нидейлы. – Времени мало.

– Ни тени сомнений, – кивнула Ясмин.

– Он ещё попытается выбить почву у вас из-под ног. Его душа мечется, он тоже в борьбе и захочет вас переломить, чтобы не погибнуть самому. Сможете ли устоять в этот раз?

– Я не боюсь его силы.

– Стоит бояться его слабости, госпожа.

– Слабости?

Нидейла улыбнулась так мудро и проницательно, что у Ясмин даже волоски на коже стали дыбом. Будто ведунья и впрямь может добраться до самой глубины души и прочитать там всё.

– Вы поймёте, о чём я. И эта борьба станет ещё сложнее. Но…

– Я справлюсь, – тихо выдохнула Ясмин и кивнула.

Нидейла быстро коснулась пальцами её лба, начертив символ защиты, сунула в руки свёрток с новыми заговорёнными свечами, а потом так же стремительно, как появилась, исчезла из комнаты, оставив после себя только тонкий аромат благовоний и ощущение чего-то бесконечного и мудрого.

Ясмин торопливо принялась зажигать одну за другой свечи, расставляя по всем поверхностям, куда могла дотянуться. От одной к другой она шла с зажжённым пламенем, касаясь фитилей, зажигая снова и снова новые огни. Как хотелось зажечь сердца людей, вернуть им веру в справедливость и свободу.

В волю, что ведёт за собой, а не ломает.

Далеко-далеко в саду раздался звенящий звук бубна: удар – и звонкая россыпь следом. Кто-то запел. Нидейла начала своё обращение к Великим Духам, чтобы потом обратиться к Ао и Теа.

Им не нужно быть в одном месте, чтобы провести ритуал. Он охватит всё поместье, все отдаленные уголки усадьбы, все поля и холмы, где остались верные люди. И каждый, кто имеет сердце, да услышит этот зов!

Это был древний напев, известный каждому жителю острова.

Он никогда не исполнялся в этом доме, отец – не корсакиец и считал, что это песни диких племен, которым нет места в цивилизованном доме богатейшего плантатора острова. Мама и несколько служанок напевали их Ясмин в детстве – как колыбельные. И часто без слов, только мелодию, но даже она отчего-то так злила отца.

Однако Ясмин знала все слова наизусть так, как будто они шли из памяти её предков. И сквозь годы, столетия, минуя само понятие времени, пробивались и звучали снова и снова. Не стереть, не уничтожить. Не вытравить из сердец людей, что чувствуют биение правды в каждом звуке.

Бом. Бом. Стук барабана. В ритме жизни и смерти. Вспыхнет старая рана. Все мы малые дети.

Ясмин запела, прижав руки к животу, выдыхая так отчаянно, будто сама жизнь уходила. Будто она произносила древние слова, вплетая их в ткань мироздания так, что её самой оставалось в этом мире всё меньше. А может, так обманывало танцующее пламя свечей. Голоса, что начали вторить отовсюду. Один за одним запевали в доме слуги.

Те, кто знал, к чему всё придёт.

Бом. Бом. Слушайся ритма. Не рви мира пределы. Все мы связаны битвой. Был трус – стань самым смелым.

Не нужна музыка. Не нужна никакая мелодия – сами люди становились мелодией, один за одним превращаясь в ноты, звучащие сначала вразнобой, кто-то тише, кто-то громче, а потом… Ясмин почувствовала вибрации, которые становились всё сильнее, соединялись, как крохотные огоньки свечей, сталкиваясь, превращались в единое пламя.

Танцующее, пляшущее под биение сердец.

Ясмин сжала пальцы в кулаки, чувствуя, как огромная, необъятная сила скручивает их всех воедино. Как рвётся прочь из глубины души, разрывая на части.

Будто воочию Ясмин видела каждого, кто запел вместе с ней.

Кровь. Стук. Прямо ли, криво – Нам покоряются беды. Только вместе мы живы. Встань в строй – пламя до неба!

Замычал мелодию старик Кардьян. Запела чистым, поставленным голосом тётушка Иллейв. Потянула басовито Мартина, со всей серьёзностью закрыв глаза. Хором запели девчонки-близняшки. Зашептала, словно колдовство, слова Эсвель, глядя на багровеющий за горами закат. С каждым новым голосом мелодия становилась всё более громкой, сплетающейся в огромный ураган. Пели на плантациях, отбросив в сторону мачете и ножи.

Стук. Жар. Пусть полыхает! Жизнь не дороже свободы. Наш мир – от края к краю – Крепнет от года к году.

Пел каждый, имеющий голос и сердце. Каждый голос стал частицей огромной силы всего жаркого, напитанного солнцем Юга – такого же яростного и отчаянного, как эти слова. И если прежде можно было сомневаться в своей силе, то теперь Ясмин смеялась этим мыслям.

«В тебе точно есть особая сила», – сказал давным-давно Риан.

Это была чистая правда. В ней такая огромная сила, такая мощь, что от одного осознания можно сойти с ума. И не нужно никакого обучения, никаких врождённых особенностей – надо просто поверить и сказать это вслух.

Никогда прежде Ясмин не верила в силу своего голоса так, как сейчас.

Только вместе мы сила. Тростник хрупок как души. Вместе – Духом едины! Бом. Бом. Слушай. Слушай.

Ао и Теа услышали их. Приняли первую её жертву, услышали голоса. Не нужна была Нидейла, чтобы понять это. Невидимое тепло окутало душу заботливо, нежно, непробиваемо. Больше никакому чужаку это не нарушить.

Прежние страхи разлетелись, как тарелка, которую она швыряла в дверь.

На тысячи крохотных осколков.

Как растворяется небыль: Наш мир – пепел в осколках. Смотри в синее небо! Будь жив! Не дай себе смолкнуть.[2]

Ясмин яростно закричала на последних строках так, что задрожали стёкла, затанцевало пламя свечей.

Со скрещенными перед грудью руками она резко развернулась.

… И увидела Вальдера, который ворвался к ней в комнату. От сквозняка, от резкого порыва ветра дверь стукнулась об косяк, но он схватил ручку и плотно закрыл за собой.

Вот и решающий бой.

Ясмин чувствовала только лёгкое волнение и пьянящее чувство всемогущества – такое, что щекотало мурашками кожу. Ясмин встретила мага лицом к лицу.

– Какого демона ты творишь, Ясмин?! Что происходит, что за свечи?! Кто позволил тебе отдавать распоряжения моим людям?

Он ещё ничего не понял.

Что, его боги, его Четверо великих проводников к