– Люблю свечи и музыку, – пожала она плечами. – Если ты про милашку Гаррета, то он был и сам не против утренней прогулки, – чужим, божественно пробирающим голосом заговорила Ясмин с улыбкой. Прошло несколько часов с прогулки, а теперь казалось – целая вечность. – Спроси у него.

– У него был приказ.

– Стало быть, моя вежливая просьба… сильнее твоего приказа. – Она обходила Вальдера по кругу, наслаждаясь замешательством на его лице.

Вальдер шагнул ближе и угрожающе склонил голову.

– Перестань со мной играть. У тебя всё равно это плохо получается.

– Я учусь у тебя. Все мы с чего-то начинали…

Он не выдержал, подошёл и сильным толчком бросил её на кровать. Уже безо всяких осторожностей, а жёстко. Будто только так он чувствовал себя увереннее – когда она была ниже, слабее.

– Зачем ты это делаешь? – заговорил он, взяв себя в руки. – Чего хочешь добиться?

Вальдер поставил колено на кровать, оперся на изголовье и подался вперёд так, чтобы Ясмин поняла: ей никуда не деться.

От него по-прежнему исходила опасная сила, магия плескалась в глазах, и всё ещё можно проиграть… Если Ясмин себе это позволит. До ужаса хотелось убедиться, что Ао и Теа и впрямь дали ей и другим защиту от чужого колдовства.

– Что тебя так волнует? Я вернулась, как ты и хотел.

– И это уж точно не потому, что хочешь мира и покоя, не так ли?

– Ты говоришь о мире и покое, а сам сделал из задержанных настоящих рабов! Как можно верить твоим словам? Ведь я обещала им, что они получат свободу, Вальдер!

– Видят ваши боги, отец так или иначе выдал бы тебя замуж за того, кто был ему удобен. Разве не так, Ясмин?! Так я далеко не худший вариант, уж поверь мне. У меня есть власть. Закон. Сила. И то, чего так недостаёт твоему мальчику, – жизненный опыт.

– Знаешь… – Она задумчиво покачала головой. – Этот разговор ведь вовсе не о нём и не о тебе. А только обо мне.

Вальдер тихо засмеялся, опустился и оказался с ней на одном уровне.

– О тебе. Хорошо. И что скажешь? Посмотри сама. Я оставил в живых тех, кто хотел меня убить. Оставил – по одному твоему слову. Будь мы сейчас на войне – хотя можно считать, что так и есть, этот переворот затронул судьбы всех, – это очень глупый поступок. И он аукнулся позже предательством этого твоего дружка и твоим похищением. Но я, мать вашу, сохранил ему жизнь! Не казнил ни одного из тех, кто оказывал сопротивление. Так ли я ужасен, как ты меня видишь, скажи мне?

Нидейла говорила об этом.

Бояться не силы Вальдера – а его слабости. Вот этого момента. Тогда, когда он так открыт и беззащитен, будто со всей своей душой нараспашку. Будто показал все свои незажившие, открытые раны. Сильный внешне, но так нуждающийся в понимании.

Каждое его слово взывало к этому.

Услышь меня, я вовсе не зло. Все мои поступки были во благо. На всё неприятное можно закрыть глаза – ведь если слушать слова, они звучат так логично, так верно, что только дурак усомнится в этой правде. Он ведь всё простил. У него ведь был приказ.

Его самого нещадно била в прошлом жизнь.

Ясмин должна его понять, почувствовать эту боль и посмотреть иными глазами.

Вот она – истинная его сущность… Он так слаб, так нуждается в понимающем сердце. Его поступки были продиктованы болью. А она, Ясмин, только глупо артачится, когда могла бы протянуть руку и помочь ему стать снова цельным и сильным. Всё её сопротивление было таким глупым. Таким бесполезным.

Всё так?

Или Вальдер – слишком, слишком хорош в том, как знает, как чувствует, когда надо играть с сердцами людей. Когда надо проявить жёсткость и выбить опору из-под ног. Когда надо стать доверчивым. Когда надо распахнуть душу и позволить увидеть самую мнимую глубину.

Или он – только демон, исчадие тьмы, пришедший показать её собственную боль.

– Ещё немного, и я поверю, что должна была влюбиться в тебя без памяти…

Ясмин широко улыбнулась, обнажив зубы. Сердце билось ритмично и сильно, потому что она знала правду. Потому что боги защитили её. Теперь знала правду.

Она видела сверкнувшие зло глаза Вальдера и усмехнулась: он тоже поддаётся на провокации. Она встала на постели на колени, оказавшись с ним на одном уровне. Мгновение затянулось, пока она смотрела в его глаза и видела там своё отражение.

– Я… Вальдер. Я не считаю тебя ужасным. – Ясмин смело приблизилась к нему, сделав шаг на коленях, и замерла, изучая его лицо. Он больше не пугал, не вгонял в оцепенение и панику, не выворачивал наизнанку душу. В сердце проснулось другое чувство. Она отпускала сразу обоих: его и своего отца, и от этого на душе становилось всё легче, и слова сами сорвались с языка: – Я благодарна тебе, правда… Слышишь?! Благодарна! Мне нужно было через это пройти, чтобы что-то понять. Почему и зачем всё это происходит со мной.

Вальдер со смешком покачал головой и даже отстранился. Но Ясмин, осмелев, сама коснулась его щеки, мягко провела пальцами вдоль уха, чувствуя колючие стриженые волосы на висках.

– Я не та, кто тебе нужен. Мне жаль, что тебе пришлось играть эту роль ради меня. И правда – спасибо…

На её внезапную ласку он отозвался так скованно, что захотелось убрать ладонь. Наверняка ждал иного: ярости, злости, как всегда. Эмоций и страсти! И неожиданная благодарность вдруг так просто выбила его из колеи.

33. Гори!

Вальдер жёстко сковал её запястье и отвёл прочь, и стало бы страшно, что будет дальше, но переменился ветер, и стукнули, мотнувшись, ставни. Песня за окнами стихла, прошелестев на прощание по широким листьям пальм и по кронам эвкалиптов.

Боги попрощались и даровали свое благословение.

Во дворе раздался громкий крик, к которому вдруг присоединился ещё десяток голосов. Будь сейчас утро, показалось бы, что это солнце разгорелось ярче, заполнило своими лучами комнату. Но нет, на дворе стемнело от туч, а яркое зарево врывалось даже сквозь прикрытые наполовину ставни.

Вальдер обернулся и резко поднялся с кровати, подошёл к окну и распахнул его. Донесся до ноздрей едва уловимый запах дыма.

Настал решающий миг, когда сойдётся всё, что Ясмин готовила. Нельзя было больше терять время. И всё же было до мурашек страшно это делать…

Безумие, но только