Ярко полыхнул амбар с собранным урожаем тростника в сотне шагов от дома. Там было не всё, но огромная, значительная доля трудов. И её, Ясмин, усилия на плантации с мачете в руках тоже сейчас горели жарким пламенем.

Хотелось хохотать. Хотелось смотреть на это, не отводя глаз. Гори оно всё!

Вальдер, ни слова не говоря, заставил подняться и быстро спуститься вместе с ним во двор, где уже бежали с вёдрами его люди. Спешно хватали любые ёмкости и чужаки, кто-то пытался дотащить воду из фонтана. Вальдер же на мгновение замер, оценив происходящее, а потом резко обернулся к Ясмин.

В отблесках пламени его глаза с золотистым ободком заиграли ещё ярче. А может, в них отразилось его собственное магическое пламя – но не в его силах остановить стихию, как бы ни хотелось. Ему она неподвластна, даже вся его магия сейчас бессильна.

И это знали они оба.

Что он сделает? Подчинит себе силой? Это уже не работает на неё. Его сила потеряла всякую значимость – он может прочесть это в её глазах. Он уже прочёл это.

Настоящая война началась, и Ясмин была готова даже к тому, что уже не она в этой войне главная, – слишком много судеб теперь вовлечено в общую борьбу за свободу! Но каждый, кто пел с ней песню колдовского ритуала, дал своё согласие.

Вальдер восхищённо присвистнул:

– А ты хороша!..

– Раньше я была бы рада твоей похвале. Но, знаешь, теперь я и сама это знаю, – широко улыбнулась Ясмин, щурясь на языки пламени, которые теперь вырывались из ангара.

– Какая же ты отчаянная и ненормальная, милая Ясмин…

Горел не только собранный тростник, но и желание Вальдера доказать, что он вправе здесь быть. Пусть попробует теперь доказать, что под его мудрым руководством плантация будет процветать! Вальдер не сможет обуздать южное пламя, как бы ни старался. Его магия сейчас бессильна! И теперь его надежды полыхали так же ярко, как и глаза.

Пожар не погасить так просто.

Людей Вальдера подловили, пока те были заняты тушением, и начали окружать вооружённые слуги во главе с Кардьяном и Элсином. Слуги не лучшие воины по сравнению с настоящими солдатами, но Ясмин отчаянно надеялась на внезапность.

Вальдер быстро понял, что происходит. Дойдя до завязавшейся схватки, он остановил Элсина, быстро ударил его в висок и подхватил выпавший из его рук мачете. Подкинул в руках, будто проверяя заточенность лезвия и баланс, и ринулся вперёд – защищать своих.

Его люди тоже не теряли времени даром: один за одним они, безоружные, бросали вёдра, нападали на работников, завязывали рукопашный бой и перехватывали инструменты. Ясмин порывалась тоже броситься в бой, но на время застыла на месте.

Несмотря на внезапность, одного этого было недостаточно.

Кто-то и вовсе не решился встать на чью-то сторону и остался поодаль. Кто-то, как Хельми, давно перешёл на сторону нового хозяина. Ясмин заметила Ирту, выбежавшую из дома. И она бросилась на слугу, который пытался сдержать Вальдера.

Ясмин подняла оброненный кем-то мачете. Сейчас всё или ничего!

Больше ничего не осталось, и если сейчас проиграть в сражении – это точно конец!

Её людей окружали вырвавшие себе преимущество воины. Их было немного: часть ещё не вернулась с поисков, часть охраняла мятежников, но они были закалённые в боях мужчины, а не слуги и работники.

Ясмин лихорадочно оглядывала сражение, ища хоть какой-то способ переломить ход событий. Должно быть что-то ещё! Она сожгла прежнюю жизнь. Рискнула всем ради призрачной надежды – сейчас нельзя проиграть! Хотелось самой броситься в бой, и Ясмин даже ударила одного зазевавшегося воина локтем в затылок, но то было для него просто толчком. Воин обернулся – и стало страшно.

Пальцы намертво стиснули рукоять мачете. Привычно, как во время рубки тростника. В сердце зажглась горячая благодарность Вальдеру. Снова. Спасибо, что научил быть сильной – вопреки всему!

«Бей сильно и резко, вот так», – показывал ей Риан.

Ясмин сделала замах.

«Ао и Теа, помогите! Может, я не права, но сделала всё, чтобы спасти невинных и подарить им свободу!» – горячо зашептали губы, а пальцы привычно уже сжались на рукояти. Ясмин готовилась биться насмерть.

И даже воин на миг замер, похоже, увидев это в её горящих и отражающих огонь глазах. Чёрное хорошо отражает. Пусть видит и боится этого пламени, которое сейчас жгло лёгкие, клубилось чёрным дымом и путалось в волосах! Ясмин сделала шаг вперёд, тряхнув распущенными кудрями и замечая краем глаза, как уступают преимущество её люди.

Как же дико захотелось увидеть Риана, ещё хоть раз перед тем, как они проиграют. Пожалуйста, боги. Она так долго отрицала свою тягу к нему, так долго закрывала глаза на то, что всегда чувствовала внутри. Отрицала свою любовь, чтобы угодить отцу.

И сейчас Риан остался её последним желанием и последней отчаянной надеждой. Вспомнилось ласковое тепло его рук и губ, дрожь по позвоночнику от одного касания и целая вселенная в глубине всё понимающих глаз…

Если слышал её тоску и боль прежде, приходил на её зов, может ли почувствовать сейчас, сквозь клубы дыма, огонь и чужую боль?! Пора, Риан. Ты поклялся умереть за меня. Умри, но приди сюда!

Ясмин ударила воина Вальдера клинком, впервые почувствовав, что такое – драться не на жизнь, а на смерть. Чужак-воин – не стебель тростника… но только до тех пор, пока в его руках этот проклятый меч!

Удар, ещё удар! Ясмин издала яростный крик, будто голос снова поможет ей в этом бою. И враг отступал. Враг никогда не дрался с женщинами, готовыми умереть за свою правду. За свою свободу. За свою любовь.

Вальдер не мог остановить огонь, но сейчас запросто мог подчинить себе, одного за другим, самых опасных. Он ухватил уже Кардьяна за грудки, как вдруг послышалось далёкое улюлюканье.

Её противник, лица которого было уже не разглядеть в дыму, всё же выбил клинок из её рук. Ясмин быстро отпрянула, силясь найти упавшее оружие. Умереть вот так будет до ужаса глупо! Ей ведь ещё возрождать плантацию и восполнять ужасные потери этого дня…

Ясмин резко бросила взгляд на поля срубленного тростника и не поверила своим глазам: оттуда хаотичной волной спускались к дому захваченные Вальдером мятежники. Боги! Ао и Теа! Спасибо вам! Пламя заволакивало всю картину, но в густых клубах дыма Ясмин отрывочно видела идущих наперекор людей. И они были свободны, без кандалов!

Возле пылающих стен ангара носились обезумевшие псы, лаяли на врагов, но не