Игорь сорвал сухую травинку и, сменив у двери Шелеста, вставил ее в замочную скважину. Травинка проходила свободно, не встречая преграды. Он покачал головой.

– Ключа нет.

Шелест нахмурился, потом подошел к окну и толкнул оконную раму. Она открылась легко. Майор ухватился руками за подоконник, слегка подпрыгнул и до половины втиснулся в окно.

– Пусто, – объявил он через несколько секунд. – Даже кровать не разобрана.

У Игоря екнуло сердце.

– Внутри все в порядке?

– Не считая разложенных где попало книг и бутылки на письменном столе, да.

– Где же он?

Шелест спрыгнул обратно.

– Вот и я хотел бы это знать.

– Может, в санчасти? – неуверенно предположил Игорь.

– В три часа ночи?!

Действительно, предположение прозвучало нелепо, но другого у Игоря не было.

– Ладно, проверим санчасть, – согласился Шелест. Очевидно, ему тоже не пришло в голову ничего другого.

Игорь не решался строить догадки о том, куда исчез Татаринов. Шелест, напротив, о чем-то сосредоточенно думал. Поэтому до санчасти шли молча. Но в конце пути майор не выдержал и спросил:

– Скажи, а что говорил доктор о коллективных действиях этих… существ?

Вопрос прозвучал неожиданно. Игорь даже не сразу сообразил, каких существ Шелест имеет в виду.

– Татаринов считает, что конечная цель монстра – это полный контроль над человеческим разумом. По его словам, монстр ищет средство подчинить себе волю людей, чтобы превратить нас в зомби, в подконтрольный ему рой общественных насекомых. Жуткая теория, хотя насчет управляемого роя он явно преувеличивает.

– Как знать, – задумчиво ответил Шелест. – Последние двое безумцев действовали на редкость слаженно и синхронно. Так, словно… – он сделал паузу, – это был один организм.

Игорь застыл на месте, словно налетел на невидимую преграду. Слова Шелеста набатом звучали в его мозгу. Один организм… Нет! Не может быть! Их было двое. Двое хищников, которые напали на солдата одновременно, как… один организм.

– Несомненно одно: сила ментального воздействия у монстра значительно возросла, – продолжал рассуждать Шелест. – Если, конечно, сегодняшнее ЧП на берегу результат нападения одного, а не нескольких существ.

Услышав последние слова, Игорь сорвался с места и в два прыжка догнал его.

– Ты думаешь, их было больше?

Шелест вздохнул.

– Я только привожу факты. Прежде чем делать выводы, хотелось бы переговорить с доктором.

Впереди наконец показалась санчасть. В отличие от дома Татаринова, там, в одном из окон, горел свет.

– Если я не ошибаюсь, это кабинет доктора? – уточнил Шелест.

– Он самый, – облегченно выдохнул Игорь и поспешил вперед, но Шелест придержал его за руку.

– Свет какой-то странный.

Игорь присмотрелся к мерцающему в окне свету.

– Керосиновая лампа. Видимо, электричества нет.

Он высвободил руку, но контрразведчик больше не пытался его удерживать. Вдвоем они поднялись на крыльцо, Игорь толкнул незапертую дверь, и они вошли внутрь. В коридоре санчасти было еще темнее, чем снаружи, но Шелест щелкнул нашаренным на стене выключателем, и под потолком зажглись ртутные лампы. Игорь изумленно взглянул на контрразведчика, после чего громко крикнул в глубину коридора.

– Шура!

Татаринов не отозвался. Шелест с пистолетом на изготовку выступил вперед. Похоже, молчание военврача его не удивило.

– Ты думаешь… – начал Игорь, но Шелест остановил его, приложив палец к губам.

Подняв пистолет на уровень глаз, он осторожно двинулся вперед. У двери процедурного кабинета, где Татаринов проводил вскрытие, Шелест остановился и долго прислушивался, но внутрь не вошел. Игорь так и не понял, чем вызвана такая предосторожность, но спрашивать об этом не стал. Однако, когда Шелест так же остановился у кабинета Татаринова, не выдержал и сам распахнул дверь.

Он был внутри. В первый момент Игорь решил, что Татаринов просто дремлет, сидя за рабочим столом. Его голова свесилась набок, словно у спящего. Вот только кожа отчего-то приобрела восковой цвет и глаза… остались открыты.

– Шура! Очнись!

Игорь бросился к нему и принялся трясти Татаринова за плечи. Голова военврача раскачивалась в разные стороны, словно на шарнирах, но глаза, губы и все лицо оставались неподвижными.

– Шура!!! – снова закричал Игорь, уже понимая, что Татаринов никогда и ничего не ответит.

Шелест, видимо, сразу понял, что Татаринову уже не помочь, и даже не пытался вернуть доктора к жизни. Вместо этого он внимательно осмотрел стол, понюхал лежащий там шприц, потом взял в руки какую-то бумажку.

Вне себя от гнева, Игорь повернулся к нему:

– Кто это сделал?! Кто его убил?! Это не безумцы! Тогда кто?!

– Он сам.

– Сам?!

Шелест едва заметно кивнул.

– Самоубийство. – Он протянул записку, на которой размашистым почерком Татаринова было написано всего два слова: «Надоело ждать».

– Как же так? – растерянно пробормотал Игорь. То, что Татаринов, тот самый Шура Татаринов, который собирался поступать в аспирантуру, защищать диссертацию, с которым он еще совсем недавно пил коньяк, мог покончить с собой, просто не укладывалось в голове.

– Выходит, доктор не сомневался в своей теории, если предпочел такую смерть, – горестно прокомментировал Шелест.

Игорь указал на одиноко лежащий шприц.

– Что он себе вколол?

– Воздух. Обычный воздух. – Шелест забрал у него предсмертную записку Татаринова, по сути, диагноз, поставленный самому себе, и, сложив пополам, спрятал в карман. – Пойдем отсюда. Здесь нам больше нечего делать.

– Мы что, так его и оставим? – растерялся Игорь.

– Нет, заберем с собой! – рассердился Шелест. – Там, на берегу, – он кивнул головой в сторону темного окна, – два десятка людей, и их психофизическое состояние меня волнует гораздо больше, чем оплакивание самоубийцы-доктора!

– Зря ты так, – проронил Игорь, потом подошел к Татаринову и закрыл ему веки. – Он был моим другом. Мы должны отнести его в морг.

– Потом отнесем, когда будем уверены, что на берегу все спокойно. А сейчас поторопись.

Игорь еще раз взглянул на Татаринова, на лежащий на столе шприц, посредством которого военврач свел счеты с жизнью, потом задул керосиновую лампу и вслед за Шелестом вышел из кабинета.

3

Мысли путались и роились в голове, словно неуправляемый рой. Опять рой! Игорь механически шагал за Шелестом, но продолжал думать о самоубийстве Татаринова. Зачем? Почему? «Надоело ждать». Чего ждать? Неужели он был так уверен, что монстр уничтожит всех жителей военного городка, истребит до последнего человека? Игорь вспомнил, что, когда прикоснулся к телу военврача, оно было совсем холодным. Значит, он покончил с собой задолго до того, как монстр напал на наблюдающих за озером дозорных. Так или иначе Татаринов стал еще одной жертвой. Сколько их уже всего? Игорь вдруг поймал себя на мысли, что не знает, сколько человек погибло в результате ночного нападения монстра. Они с Шелестом слишком быстро ушли с берега и не успели это выяснить.