Просочиться к квартире оказалось совсем просто. Заслонов не было. Видимо, на дерзкую наглость Энергетика тут не рассчитывали. Обнажённая жена крепко спала, положив голову на мокрое полотенце. Она не слышала смеха с кухни и музыки, раздававшейся в нескольких шагах. Телевизор пел ей колыбельную, а изрядная доза алкоголя глупой тенью легла на покосившееся лицо. Странно, что Глеб не испытывал никаких эмоций. Просто пустота. Может, в этом мире не бывает чувств. Он слышал возню мужчин в соседнем помещении, которая его нисколько не беспокоила. Главное, что нет дома сына. Однако через минуту стало понятно, как сильно можно ошибаться.

В какую игру и когда его втянули, придётся осознать немного позднее, а пока на его собственной кухне, с его любимой кружкой в руке, нахально хозяйничал Василий Зацепин, угощая пивом Евстигнеева Владимира Ивановича. «Кидальщик», якобы пострадавший по уголовному делу, вёл себя вальяжно, развалившись на стуле. Точно так же он сидел в момент очной ставки у следователя, когда Жига видел его в последний раз. Уши были на месте. Не единой царапины. О чём говорили подельники, понять не получалось, хотя и без слов было очевидно, что ребята чувствуют себя по-царски.

«В любом событии надо искать положительное, – вспомнил слова Стояна Глеб, – координировать намерение, считая, что случившееся на пользу». Потом в голове мелькнула фраза о том, что, если жена ушла к другому, то не понятно ещё, кому повезло. И что странно, опять спокойствие и холодный рассудок. Его играли. Хорошо, что хоть сейчас стали становиться понятными правила этой большой игры. Связать Зацепина и Евстигнеева с Игрецом сейчас смог бы первоклассник, один раз смотревший фильм про Шерлока Холмса. Чистый рассудок скомандовал возвращаться. Глеб добавил в свою матрёшку одно недостающее тело, почувствовал единение с самим собой физическим и сразу уснул.

Перед рассветом Глеба разбудила тишина. Он открыл глаза и увидел, что было уже светло, но солнце ещё не показалось из-за горизонта. Из комнаты выходить было неудобно, да правду сказать, и не хотелось. Энергетик ходил по кругу, доставая с полок древние работы и не решаясь подойти к тем, что ещё вечером для себя отметил, как самые важные. Большинство книг состояло из сложенных и сшитых вместе листов и переплета, защищающего от повреждений. Писались они не на бумаге, а на пергаменте – специально выделанной коже. Края кожи были ровно обрезаны, чтобы получился большой кожаный лист. Этот лист был сложен вдвое, а несколько таких листов составляли тетрадь. Глеб где-то слышал, что «тетрадь» значит по-русски «четверка», хотя тут были листы кожи, сложенные и в восемь, и в шестнадцать раз, чтобы получались книги разных размеров. Переплётами некоторых служили доски, обтянутые кожей или красивой материей. Совсем редко встречались оклады из золота и серебра, и украшенные каменьями. Многие книги, чтобы не коробились, стягивали специальными застежками.

– Сколько же это всё стоит? – подумал Глеб, и сам себя поймал на этой глупой мысли. То, что хранилось в этой комнате, невозможно было бы в здравом уме поменять на любое количество напечатанных кем-то недавно бумажек.

– Доброе утро. Как тебе наша библиотека? – Хран так тихо вошёл, что показалось, он просто явился из ниоткуда.

– Мне нравится…

– А видишь ли ты какие-то необычные вещи тут, которые тебе кажутся не просто книгами?..

– И вижу, и чувствую…

– Тогда пойдём завтракать, – улыбнулся Сергей Харитонович, – у тебя время в достатке, я беспокоить не буду.

– Я позрю, а потом отдам себя людям…

– И ты думаешь, что-нибудь за это получишь? – спросил профессор.

– Да…

– Что именно?..

– Всё. А почему это нельзя показать людям?

– А зачем?

– Чтобы жить лучше! – воскликнул Глеб.

– Пошли на кухню, наивный мальчик, – хмыкнул хозяин Пещеры, – там договорим.

При мысли о вчерашнем дне слева в груди заныло глухо и тяжело. Присев за стол, Жига закрыл глаза и, откинув голову, затылком прижался к деревянной спинке стула. Рассказывать про свои ночные бестелесные полёты пока не хотелось.

Глеб думал о том, что дойти до цели будет невозможно, если кардинально не поменять что-то в себе. Цель вынуждает двигаться вперёд, развиваться в самом широком смысле этого слова. Новая цель привнесла перемены в его жизнь, но эти перемены стали тем, что останавливало. Ему нравились перемены, но он боялся их. Нравились, потому что перемены внесли в жизнь новую струю, открыли новые двери и откупорили сундук с чувствами и эмоциями. Боялся перемен, потому что пугала сама неизвестность. Что ждёт за углом? Вполне возможно, что там обрыв, в который он несётся на полной скорости, не зная, где педаль тормоза. А может быть, педали вообще никакой нет. Радость приносил лишь тот факт, что движение вперёд заставляло его прогрессировать. По-другому и быть не могло.

– Вольнову пока не звони, если собирался, – посоветовал Хран, – надо немного потаиться.

– Слушай, а почему ты его вчера Старцем называл? Он мне говорил, что Проводник?

– Это суть одно и то же. Проводников Старцами стали назвать не так давно. Не смотри на его возраст. В этом деле важнейшую роль играет уровень развития сущности, а не количество прожитых лет. Знаешь, почему люди к Старцам тянутся, хотя ничего особенного они никогда не говорят?

– Не знаю…

Профессор поставил на стол два стакана холодной воды, свой выпил и продолжил, нарисовав на белом листе несколько кружков, напоминавших большой светофор. Средний кружок заштриховал.

– Вот так схематично выглядит иерархия существ в мироздании. Закрашенный кружок это изначальная точка. Если душа просветляется знанием, любовью и благодатью, она движется наверх к свету, к северу, наверх. Первая ступень «Жить», потом «Людь», далее «Человек» и, наконец, «АС». По мере развития душа проходит миры Светлой Нави, Слави и Прави. Те души, которые «падают» в сторону юга, в пекельные миры называют соответственно «Нежить», «Нелюдь», «Бес смертный» и генералы у них «Кощеи». Вниз толкают страх, злость, гордыня, вина, обиды и гнев. Только не дели весь мир на добро и зло. Зло также промысел Создателя, оно помогает нам двигаться вперёд, обучает нас, тренирует. На то и щука в озере, чтоб карась не дремал. А то, какие Боги из нас получатся?! Белый иерарх отличается от Кощея тем, что его белый цвет включает в себя весь спектр цветов от красного к фиолетовому.

– Я, что, тридцать лет на месте стоял?

– Стояния на месте нет. Есть движение вверх или вниз. За счёт общения со Старцами души людей сильно ускоряют своё движение наверх, их проводят туда. Люди часто открывают для себя суть Бытия. Многие удивляются, пришли, постояли, послушали, и всё. Ничего особенного им не открыли, а почему же тогда так хорошо на душе? Не зная законов мироздания, часто очень трудно поверить в то, что простое смиренное слушание «чистого» человека открывает быстрый путь к прогрессу. Святые старцы! Они просто есть любовь и свет. Побывать рядом с ними хочется для того, чтобы вспомнить и унести с собой в памяти тела это состояние любви – естественное состояние души! Надеюсь, я тебе ответил на твой вопрос…