Сверх этого – в Темсене собран (каким образом это удалось этим мальчишкам?!) весь свет жречества пятнадцати номов. То есть те, на кого он мог рассчитывать в ближайшей торговле о своей участи, уже в руках тех, с кем он должен торговаться.

И последнее: исчез Мегила.

Са-Ра, сообщивший за последний день все отвратительные новости своему господину, со странным чувством смотрел сейчас на его зажмурившееся лицо. Гигант считал себя уже абсолютно мертвым, ибо смешно было бы рассчитывать на какое-то продолжение жизни после всего того, что он не сделал для его святейшества. Не перехватил Мериптаха, не отыскал Хеку, упустил Мегилу. Такой слуга не должен жить. Он надеялся сейчас только на одно – господин позволит ему самому выбрать способ смерти. Сейчас он откроет глаза – и тогда можно будет заговорить об этом.

Аменемхет, не открывая глаз, приказал готовиться к самой торжественной и пышной встрече братьев-правителей. Логика тут была простая: если они решили его каким-то образом сместить, то пусть не надеются, что он подставит им свою шею, как жертвенный бык. Чтобы добраться до его горла, им придется перебраться через стену слепящего величия, которую он перед ними воздвигнет. Хватит ли у них смелости!

В храме, возбужденном таким неожиданным приказом, началась бодрая суета. Она была тем живее, чем к большим неприятностям готовились насельники святого жилища. В самом факте подготовки к некоему, пусть и совершенно непонятному торжеству слугам виделся залог удачного исхода всего этого неприятно заварившегося противостояния. Когда человеку велят наряжаться, то его вряд ли предполагают казнить. Стало быть, его святейшество, в беспредельный ум коего все без исключения служители верили глубочайшим образом, что-то придумал здравое.

– Что они? – спросил через некоторое время Аменемхет, разумея братьев.

– Стоят лагерем перед главными пилонами, – отвечал уже умерший Са-Ра.

– Много ли их?

– Целый полк, не меньше.

– Не видно ли нетерпения у них?

Нет, стояли они спокойно и несокрушимо, в полнейшем порядке. Водоносы через равные промежутки времени разносили воду по шеренгам. Ежели кто-то все же не выдерживал и падал в строю, его почти незаметно уносили из рядов и укладывали в тени ближайших строений, там их рвало, и эти звуки были единственными, нарушавшими тяжелую тишину.

Перед главными пилонами храма был сооружен переносной навес, там располагались сами командиры. Камос в облачении правителя, Яхмос в боевом облачении. Они не переговаривались, ибо обо всем было переговорено заранее, и спокойно смотрели перед собой на высокие массивные ворота. Братья были схожи меж собою внешне. Старший был значительно объемистее и рыхлее, многомесячная болезнь оставила на нем свои следы. Бо́льшую часть времени Камос сидел, усиленно овеваемый опахалами, проваливаясь из полусна в сон. И много пил, чаши ему подносили одну за другой. Яхмос стоял, раздвинув широко ноги и держа двумя руками свой командирский жезл перед собой. И жара, и ожидание были ему нипочем.

Под обширным навесом нашлось место и для жрецов, прибывших с братьями из Темсена. Они составляли бо́льшую часть свиты номархов. Тут же были полковые командиры и Санех.

Час проходил за часом. К навесу с разных сторон подбегали гонцы с сообщениями о положении дел в городе. Яхмос выслушивал их, не поворачивая головы, и отдавал короткие, почти односложные приказания. Яхмос знал: предложение, с которым он пришел ныне к верховному жрецу, будет принято, несмотря ни на какие подводные камни текучей сегодняшней ситуации.

– Что они?

– Стоят. Очень жарко. Многие падают.

– Ты думаешь, что дальше испытывать их терпение опасно?

Са-Ра был ошеломлен этим вопросом господина. У него не было никаких мыслей на этот счет, он бы просто не посмел их иметь после того, как все понял про свое будущее. Человек, готовый умереть, не обязан размышлять о поведении остающихся жить.

– Пойдем посмотрим на них, Са-Ра.

Через специальную бойницу, невидимую снаружи, Аменемхет выглянул на площадь перед главными воротами. Она вся была расчерчена вдоль и поперек стройными линиями стоящих людей. Солнце уже начало переваливать через вершину неба и пронизывало эту картину немного под углом, рождая вытягиванием теней завораживающий геометрический эффект.

А вот и они – братья.

Камос не так плох для человека, балансировавшего восемнадцать месяцев на грани жизни и смерти. Яхмос похож на Яхмоса, и этим все сказано.

Сколько жрецов, да здесь все Верхнее царство! Как и прежде, более всего среди подвигов молодого воителя Аменемхета удивляло это неожиданно откуда возникшее умение вести дела с этой лукавой кастой. Одно дело размахивать тесаком или прострелить печень льву, но уговорить собраться в одном месте этих подозрительных гиен и шакалов, змей и крокодилов… И для чего они сейчас здесь собрались?! Для чего братьям нужно их присутствие? Объединенною силою их скипетров низринуть скипетр верховного жреца Амона-Ра?!

Ну, что ж, скоро все увидят, насколько в силах они возвысить свои писклявые голоса перед громом голоса неизреченного бога. Может статься, это хорошо, что все жрецы собраны здесь.

Где же однорукий предатель?

Колдуна среди собравшихся под навесом не было. Впрочем, это не должно удивлять – этот грязный, суетливый человечек наверняка занят устроением какой-нибудь богопротивной каверзы. Теперь в угоду своим новым хозяевам.

А это?

Аменемхет всмотрелся.

– Что это, Са-Ра? Вон там, у копья, подпирающего левый угол навеса.

Гигант наклонился к дыре в камне. Некоторое время сопел, потом отлип и нахмурился.

– Говори же!

– Это они.

– Это те носилки?!

– Да, господин, это те носилки.

– Которые Са-Амон опрокинул в воду?

– Да, господин.

– И на них тот же саркофаг?

– Да, господин.

– Ты хорошо рассмотрел их вчера?

– Я хорошо рассмотрел их. И когда они стояли на палубе ладьи, и когда Са-Амон сбрасывал их в воду.

Верховный жрец пожелал еще раз удостовериться в том, что видит то, что видит.

– Но зачем это все здесь?!

– Не знаю, господин.

Аменемхет присел на выступ стены. Снова все запуталось. Братья принесли сюда Мериптаха. Он не погиб, пролежав полдня под водой? Так не бывает.

Они принесли сюда труп? Зачем?!

Верховный жрец ощутил, что сильнее всех прочих чувств – страха, отчаяния и надежды – им овладевает любопытство.

– Са-Ра!

– Я здесь, господин.

– Ты меня не обманул, ты собственными глазами видел, как носилки упали в воду?

– Прикажи убить меня, господин, а перед этим пытать, но я видел это.