– Имя, нам нужно узнать имя, – тараторила Грета с горящими глазами, когда мы возвращались домой. – Я чувствую, что все завязано на имени. Без него мы дальше не продвинемся. Так и застрянем на полдороге.

На мой взгляд, мы и так продвинулись, куда могли. Во всяком случае, уши у меня были заложены, словно их забили ватой. Если он теперь так вопить будет каждый раз, когда Грета будет мимо проходить, это не останется незамеченным, и тогда ждет нас грандиозный скандал. Я с ужасом представляла это и твердо решила не ходить больше в зверинец по ночам и отговорить подругу от этого безнадежного дела спасения мага, совсем этого не желающего.

Но на следующий день в клетке магистра никого не было. Выяснилось, что служащие, пришедшие поутру, обнаружили там человека в бессознательном состоянии и отправили его в целительское крыло. Грета сразу же надулась от гордости и сказала, что все дело в том, что она не знала имени несчастного мага. Мол, если бы звала этого Шварца как надо, он бы не только в человека перекинулся, но и в себя пришел. Я посоветовала ей пока об этом никому не рассказывать – кто знает, что будет говорить несчастный магистр, когда в себя придет. Ведь принудительное общение с подругой было для него пыткой, и неизвестно еще, во что это трансформировалось в его болезненном мозгу.

– Главное – результат, – возразила подруга. – Подумаешь, пострадал немного, зато опять стал человеком. А целители наши его и в сознание приведут, и расшатанные нервы подлечат.

На это возразить было нечего. Действительно, сидел человек в виде непонятного существа в клетке, а теперь стал опять человеком. Главное, чтобы разум к нему все-таки вернулся, а то будет он к себе требовать намного больше внимания и ухода, чем когда находился в зверинце. Так что пока этот магистр в себя не пришел, Грета решила-таки скромно молчать о своей роли в излечении. А то будут привлекать в сложных случаях, от учебы отвлекать, да и за практику оценка еще не проставлена.

Ведель приехал, когда до окончания нашей отработки оставалось всего два дня. Поначалу я ему даже обрадовалась, но у него было лицо человека, собирающегося сообщить очень неприятные вести и не знающего, с чего начать.

– Эрна, вы только не нервничайте, – начал он неуверенно и замолчал.

– Что случилось? – испуганно спросила я.

– Штаден погиб на практике, – сказал Дитер.

Дальше я все слышала, как сквозь толстый слой ваты. Что орки напали на форт, где на практике был мой муж, и всех вырезали. Что Дитера в тот злополучный день отправили в город, и только поэтому он не разделил участь своих сослуживцев. Что погибших даже определить невозможно было, настолько они изуродованы, поэтому их похоронили прямо там, в одной общей могиле. Что Ведель уже сообщил отцу Кэрста о случившейся трагедии, и тот просил привезти меня к нему на траурную церемонию прощания с сыном. Слова проходили мимо меня, а в голове билась только одна, совершенно глупая мысль – вот и кончился мой нелепый брак.

Всю дорогу Ведель был очень заботлив и предупредителен, но меня он до крайности раздражал. Хотелось его не видеть и не слышать. Даже подумалось совсем ужасное. Если уж суждено было выжить кому-то одному, то почему это был не Кэри? Почему это был Дитер?

Отец Штадена выглядел плохо. Полученное известие состарило его лет на десять сразу. Глаза запали, щеки ввалились, даже усы, казалось, уныло обвисли. Эльза поддерживала его под локоть, но ей и самой требовалось утешение. Мужа ее почему-то не было рядом. Но все это было совсем не важно.

Какие-то совершенно незнакомые люди подходили со словами соболезнования. Я с трудом подбирала слова для вежливого ответа, хотя мне хотелось кричать от ужаса, в котором я находилась. Почему-то совсем не было слез, и я не могла найти успокоения даже в этом. Сухие глаза жгло, словно в них насыпали песок.

Наконец силы мои иссякли. Я не могла больше выполнять роль вежливой аристократки. Мне нужна была хоть краткая, но передышка. Я поднялась в библиотеку и подошла к окну. Из него прекрасно был виден сад, тот самый, где Кэри впервые поцеловал меня. Свежая молодая листва сияла, все было так солнечно и безмятежно, а меня вдруг начало трясти как в лихорадке. Подошла Эльза, что-то спросила, но я даже не поняла, что ей нужно. Я смотрела в окно и не могла осознать, как же так, ведь вокруг ничего не изменилось, почему же Кэри теперь нет? Мне хотелось никого и ничего не видеть и не слышать, но отрешиться от происходящего мне не давал Ведель, постоянно суетящийся рядом и даже сейчас пытающийся всунуть мне в руки стакан с каким-то остро пахнущим успокоительным отваром. Он мне показался таким отвратительным. И отвар, и сам Ведель.

– Дитер, – не выдержала я, – уйдите. Пожалуйста, уйдите.

С уходом Веделя мне стало легче. С ним даже дышать было нечем.

– Ты любила моего брата, – неожиданно сказала Эльза.

– Стоит ли теперь об этом говорить?

– Да, это теперь не имеет смысла.

Она резко встала и вышла. Я прошла вдоль стеллажей, наугад достала одну из книг и раскрыла. Это оказался сборник стихотворений. На странице, на которую я сейчас смотрела, было написано:

Да, Кэри, я тебя буду помнить. Всегда. Только вот не знаю, смогу ли я теперь целовать кого-нибудь другого…

Через несколько дней, когда я начала немного воспринимать, что мне говорят, Ведель обратился ко мне с просьбой о беседе наедине, очень для него важной. Мы пошли в библиотеку.

– Эрна, я не могу больше задерживаться, я должен надолго уехать, – начал Дитер. – Но уехать просто так я не могу. Я хочу быть уверенным, что вы меня дождетесь и мы поженимся по моему приезду.

Было так дико это от него слышать. Ведь Кэри только недавно не стало, а его друг уже ко мне сватается.

– Дитер, – с нескрываемым возмущением ответила я, – сейчас совершенно неподходящее время для таких разговоров.

– Почему? Вы не любили своего мужа, значит, новый брак не должен вас пугать. Сейчас вы тяжело переживаете смерть Кэрста, – сказал он, беря меня за руку, – но, поверьте, я смогу вас быстро утешить. Я хотел бы приходить к вам уже как жених.

– Ведель, я против, чтобы мою жену навещали выходцы с того света. А ты туда отправишься в ближайшее время, – раздался злой голос от двери. – И если не от моей руки, то по решению военного трибунала.

Штаден? Он жив! Ни о чем более не думая, я кинулась к нему, но Дитер вдруг резко рванул меня к себе. Горло царапнуло что-то холодное и острое. Скосив глаза, я с удивлением обнаружила там кинжал.

– Еще шаг, Штаден, и она умрет! – пафосно воскликнул Ведель.

Он серьезно считает, что Кэрст его послушает? Мой «муж» просто счастлив будет, если проблема с браком разрешится без его прямого участия!