– Сюрприз, – ухмыльнулся Тейзург. – Неважно выглядишь, Повелитель Побрякушек.

– На себя посмотри, гад поиметый, – огрызнулся Дирвен. – Не пошли тебе на пользу канализационные харчи?

Исхудалое треугольное лицо недруга еще больше, чем обычно, напоминало маску Злого Шута: сильнее ввалились щеки, резче обозначились скулы, и все равно он был кра… тьфу, мерзопакость, самоуверен до крайности. На его баэге бледно-коричневые змеи извивались и сплетались на туманно-серебристом фоне, наводя на мысли о ночных кошмарах. Волосы всего лишь до середины шеи – ха, пришлось гаду постричься, когда прятался от возмездия! – зато разноцветные, как будто отобрал у художника палитру и все краски извел на себя: черные, зеленые, фиолетовые, пурпурные, синие пряди, смотреть тошно. Глаза сияют, словно золотые монеты, которыми расплачиваются друг с дружкой беззаконные твари в Хиале. Страшные глаза, лучше не всматриваться, и если бы Дирвен не был Повелителем Артефактов – может, и струхнул бы, но прошли те времена, когда он мог испугаться этого ублюдка.

Взяв с подлокотника маленькую белую чашку, изящную, как бутон кувшинки, Эдмар отпил и продолжил беседу, картинно заломив бровь:

– В канализационных харчах была своя прелесть. Новые впечатления, новая игра… Мы ведь тебя обыграли, признаешь? Бедный, бедный маленький Дирвен с маленьким во всех отношениях достоинством… Я же видел тебя нагишом – честно говоря, не впечатлило. Трогательно, не спорю, однако я бы не сказал, что это выглядело соблазнительно. Три очаровательных дамы, которые были с нами в катакомбах, приводят себя в порядок и отдыхают, но я могу позвать их сюда. Попросим Хеледику с Хенгедой быть арбитрами в этом вопросе – кому и судить о наших достоинствах, если не им? И почему это я поиметый, если ты меня так и не поимел?

– Я тебя… Я тебя еще поимею… – выпалил Дирвен, лицо горело, слова рвались из горла, как будто он тонул и звал на помощь: это же неправда, неправда! – И ничего у меня не маленький, не ври!

– Да ну?

– А ты… Ты… От тебя одна мерзопакость!..

Он задыхался, в висках гулко стучало, точно вот-вот голова лопнет.

– Дирвен, закрой рот, – сострадательно улыбнулась Эта Сволочь. – Во-первых, я здесь, а ты там. И во-вторых, видишь ли, я не хочу. Зато благодаря мне ты познал изысканные муки неразделенной любви…

– Ты еще пожалеешь об этом! Запомни этот день, гад, еще пожалеешь!

– Хотя о чем это я, ты ведь уже нашел лекарство от своих сердечных страданий… – длинные насмешливые губы искривились, будто бы от внезапной досады. – Прискорбно, что не в моей власти отнять у тебя то, чем ты утешаешься.

– Вот именно, грызи локти, гад!

Лорма его любит и ни на кого не променяет. Она так и сказала: Дирвен самый лучший из тех, с кем она спала за свою долгую жизнь.

– Увы, мне только и остается грызть локти. Ведь ты всегда можешь утешиться и получить доступное тебе наслаждение, отрывая крылышки у мух, сжигая заживо людей в клетках и самоудовлетворяясь в королевской опочивальне – кто ж тебе запретит, если ты теперь король?

– Я не… Ублюдок, гад, я никого не сжигал, это горожане на своем суде так решили! Я тебя, гада, еще сожгу в клетке, а перед этим поимею вдоль и поперек, запомни мои слова!

– Дирвен, я знаю, какую награду ты за меня назначил – надо признать, я впечатлен и польщен. Но наше романтическое свидание в застенке так и не состоялось, и тебе остались печально жужжащие мухи с оборванными крылышками, а я, как видишь, вернулся в свое княжество, пью кофе, глажу котика и вполне искренне тебе соболезную…

– Я еще раздавлю твое вшивое княжество, которое в кармане поместится! – крикнул Дирвен, сжав кулаки. – А из твоего кота я чучело сделаю и на стенку повешу!

Но собеседник уже исчез. Темная зеркальная поверхность, и в ней отражается конопатое лицо с выражением смертельной обиды, такое несчастное, словно весь мир лежит в руинах, и солнце закатилось навеки.

– Девочка, скажи-ка мне, кого ты будешь искать?

Затерянный в катакомбах схрон, то ли комната, то ли пещера. Полумрак, тряпье, спертый воздух, чтобы не сказать вонь, остатки несвежей еды, затхлая водица в кувшине – издалека принесли, поэтому цены ей нет.

Пока Орвехт отсутствовал, Шеро Крелдон совсем сдал: большой, опухший, с набрякшим изжелта-сизым лицом, словно поднятый некромантом труп. Дышит тяжело, с хрипами, живот под грязным одеялом вздымается горбом.

Ему бы хорошего лекаря. Суно предлагал привести к нему Зинту или кого-нибудь из новых лекарей под дланью Тавше, но глава подполья отказался: конспирация. Среди своих есть несколько магов-целителей, но сейчас они даже чирей вылечить не способны, а воспользоваться артефактами – это все равно, что выползти из канализации на алендийскую мостовую и крикнуть: «А вот он я, вяжите!»

Напротив сидела Хеледика – тонкая, изящная, словно статуэтка из лунного камня, ведьмовские волосы мерцают, внимательные кошачьи глаза тоже как будто светятся в полумраке.

– Думаю, что боевого амулетчика… Достаточно сильного и не присягнувшего Дирвену.

– Непра… – Шеро закашлялся, сипло и надсадно, с бульканьем в утробе. – Неправильный ответ. Дирвен с Наследием Заввы побьет любого боевого амулетчика. Ну-ка, хорошенько подумай, кому Госпожа Развилок, хвала ей вечная, могла отдать такой артефакт, чтоб наверняка насолить угробцу? Что для этого нужно сделать – и у кого будут шансы это сделать?

– Это должен быть вор, взломщик, да? Чтобы он украл Наследие Заввы, хотя бы один из трех артефактов. Господин Эдмар говорил, что эта штука работает, только если все три предмета находятся у одного человека.

– Вот-вот, теперь ты поняла. Будь умницей, найди вора с амулетом Двуликой и заставь его действовать. Я дам тебе список тех, на кого стоит обратить внимание. Коллега Суно, будь другом, достань из того угла коробку под номером сорок три.

Слабый, как чай третьей заварки, свет фонаря – хорошо, что номера нарисованы жирным чернильным карандашом. После недолгих поисков Орвехт извлек из груды старую шляпную картонку, перевязанную разлохмаченной бечевой. Кто бы мог подумать, что этот «архив», который все считали оригинальной причудой Крелдона, когда-нибудь пригодится… Хеледика аккуратно переписала данные в розовый дневничок с цветами и бабочками – на страницы с нарядными заголовками «Мои верные кавалеры», «С кем я танцевала», «О ком втайне думаю», «Кого не желаю больше видеть».

– Ступай, и будь осторожна, да хранят тебя боги.

– Чуть позже, господин Шеро.

Она вынула из-за пазухи бархатный кошелек, распустила шнурки, вытащила плотно завязанный мешочек, размотала тесемку, взяла крохотную щепотку песка. Оглядев загроможденный грязной посудой стол, бросила песчинки в относительно чистую кружку из почернелого серебра, плеснула туда же немного воды из кувшина.

– Выпейте это. У вас водянка, я заставлю лишнюю жидкость выйти из организма. Господин Суно, приготовьте, пожалуйста, какую-нибудь посудину, лучше ведро.