чем пойти за Таомом, глянула на Габриэля, извиняясь. «Отец бы его убил», — снова пронеслось в голове, — «и не только за крылья».

2.37. Стратегия

За столами в обеденном зале давно не было так тихо. Это место, обычно наполненное перезвоном смешков, веселых голосов, усеянное сияющими улыбками, превратилось в мрачный траурный зал. Многие все-таки пытались шутить сквозь ужас, заставлявший поджилки трястись, но было очевидно, что на самом деле всем им не до смеха.

— Как думаете, Габриэля удастся исправить? Сделать так, чтобы он не превратился в это… — Этель поежилась от отвращения, вспоминая битву.

— Трудно сказать, — Пеле вздохнула и тоскливо поковырялась вилкой в водянистой каше. В школе давали еду получше. — Он ведь не понимает даже, когда это происходит. Если попытается контролировать, кто знает, что может случиться.

— Но ведь он не может обрести крылья просто так. Силой воли не переродиться, как бы велика она ни была, — Тасс отодвинул от себя пустую тарелку и вытер рот рукавом. Ему в битве пришлось сложнее, магия без превращений отнимает больше энергии.

— Тасс прав, — Элизиан положила голову на руки. Она утомленно глядела в стол. Слишком много скопилось тоски вокруг и в ней самой, сил не осталось даже сидеть ровно. И говорила она негромко и не вполне внятно, переутомленная непривычной стихией — дэмлендианки были мало приспособлены к боям, они были феями мира и ласки. — Ему нужна причина рискнуть жизнью, настоящая любовь и всё такое.

— Проясним сразу, мы ведь все понимаем, кто это? — Этель заставила себя сунуть в рот пару комков каши, но проглотить не смогла, поэтому так и говорила с набитым ртом.

— Что же, без неё он не станет убийцей? — Йен покачал головой. — Мы все прекрасно видели, что настоящая сущность прорывается, когда есть необходимость.

— Вот тут, между прочим, он верно подметил. Настоящая сущность, — в разговор вступила Аметист. Она сидела, прислонившись к стене, и смотрела на всех безразлично, будто вообще не должна была здесь находиться. — Ничего с ним нельзя будет сделать, потому что Габриэль — всего лишь временная личность. А Ивэйн настоящий, в этом и вся правда.

— Но, может… Может, его можно изменить? — Фера нервно крутила вилку в руке, перемешивая комки каши с водой, в которой они плавали. — Сделать более похожим на Габриэля, чем на этого убийцу.

Мерих, уже несколько минут отрешённо вглядывавшийся в свой чай, хмыкнул. Все взгляды обратились к нему в немом вопросе.

— Вам пора бы перестать серьезно думать, — он даже не поднял глаз, даже без этого возникшее вокруг напряжение ощущалось достаточно остро. — Рано или поздно вы, не сподобившись прекратить, осознаете, что, по большому счету, ничем от него не отличаетесь, кроме масштаба. Мы все тут убийцы, просто он — самый преуспевший из нас. Между прочим, только благодаря Габу — Ивэйну ли, насрать уже, — половина из вас сегодня вернулась сюда.

— Мерих… — Йен хмуро глядел на друга, внезапно превратившего напряженную в обстановку в полный мрак. — Тебе бы отдохнуть…

— Да, точно, — парень хмыкнул, оглядев ошарашенных его речью друзей, залпом допил чай и поднялся со скамьи. — Пойду покурю. Иззи, хотите со мной? — он глянул на женщину за соседним столиком, и та устало усмехнулась.

— Тебя, прохвоста, одного никуда отпускать нельзя, — она легко соскользнула с места, позабыв остывшую кашу, и, подхватив воина под локоть, повела на улицу. — К тому же, нам не помешает разговор кое-о-ком.

Оставшийся за столиком в одиночестве с уходом матери, Аури развернулся на месте и, перегнувшись через мешавшую скамью, сложил руки на соседний стол. Ребят это внезапное вторжение вывело из ступора.

— Чего тебе, шкет? — первой отреагировала Аметист. Её слова Мериха совсем не удивили, и она смутилась меньше остальных. В конце концов, она привыкла к своему бывшему и знала, что он способен выдать и не такое.

— Не хочешь тоже прогуляться? — парнишка подмигнул ей, проигнорировав презрительный тон.

— Курить не буду, я бросаю, — раздраженно вздохнув, будто поддавалась через силу, Аметист поднялась с места и пошла к выходу, оставив друзей с их озадаченными мордашками за столом. — Пойдем, все равно тут делать нечего.

***

Пока юные феи и воины пребывали в прострации, не в силах найти стоящего объяснения всему вокруг или хотя бы подходящей стратегии реагирования, у начальства тоже было неспокойно.

— Ники, ты хоть представляешь, как они могли бы облегчить нам задачу? — Гелиос постучал по директорскому столу, который временно забрал в собственное пользование. Огромный кабинет, даже с транспортированными в него кроватями казался для них двоих слишком просторным.

— Брось, ты не серьезно! — Нико раздражался. — Мы не можем снять барьер и заполнить школу угольными. Мы все будем в ловушке.

— Ты видел своего брата в бою. Он силен. Сильнее, чем десяток воинов, — командир продолжал попытки объяснит свой план. — Даже если Хаотис знает о тварях, они не знают, как с ними бороться. Они не готовы сопротивляться им, ты прекрасно это видел.

— Да, но и наши ребята не готовы.

— Ты говорил, они могут больше, чем кажется. Не уж так быстро веру в них утратил? — Гелиос хмыкнул, довольный тем, что указал товарищу на неточности.

— Против людей. Не против тварей, — процедил Нико, гневно сжимая зубы до скипа. Он не мог позволить сумасбродному плану вроде этого реализоваться.

— По-моему, они вполне способны с этим справиться. Твой личный страх перед тварями тут значения не имеет, — Гелиос строго глянул на подчиненного.

— Даже вместе с тварями… Мы не можем их сюда впустить… — лейтенант сжимал кулаки, нервно бродил из стороны в сторону. Он не мог помешать, даже если бы захотел. В конце концов, как бы они крепко ни дружили, начальник оставался начальником. — Советую тебе забыть об отключении барьера.

— Значит, ты помни. Если все будет безнадежно, это будет твоим выходом.

— Так никого не спасти.

— Иногда и смерть — спасение.

— Я отказываюсь продолжать это слушать, — Нико впервые за долгое время почувствовал, что все это не ведет к добру. Весь год на фронтах он не сомневался ни на секунду, что все пройдет хорошо, но теперь травила тревога. Его тошнило от осознания полнейшей безнадеги. И внезапные драматичные речи командира никак не мотивировали. — С чего это вдруг ты с жизнью прощаешься?

— Ещё не прощаюсь. Но всякое бывает, и ты прекрасно понимаешь, что встанешь на мое место, если что-то случится, — Гелиос сел в кресло и закурил. Высокие потолки внушили ему некоторую свободу загрязнять воздух.

— А ты понимаешь, что такие разговоры смерти подобны. Ты видел, как это сгубило столько хороших парней, а теперь сам сдаешься. Не больно? — лейтенант сел