– Ты сегодня общалась с братом?

Каро рассеянно моргнула, глядя в ноутбук:

– О, он забрал Шедоу сегодня утром на рассвете, но с тех пор мы не виделись. А что?

– Просто так, – я пожала плечами, осознав, что не хочу, чтобы кто-то знал, что мне не по себе из-за Роана. Это было глупо – так себя чувствовать. Еще не прошел даже один день без общения с ним. Он не обязан находиться со мной на связи каждую секунду.

Просто было необычно, что он к этому не стремился.

Стараясь не хмуриться слишком сердито и не демонстрировать свои чувства на публике, я наклонилась к Каро.

– Покажи мне сайт.

К счастью, я так увлеклась, наблюдая за тем, как она возится с дизайном своего сайта, что совершенно забыла бы о Роане, если бы не эти бабочки, напоминавшие мне о нем. Но даже несмотря на них, Каро, видимо, удалось меня увлечь достаточно сильно, раз Шедоу пришлось ткнуться носом мне прямо в лицо, чтобы я осознала, что они с Роаном зашли в паб.

– Шедоу, – пес заставил меня улыбнуться, на сердце сразу полегчало. Я почесала его за ушком и огляделась, чтобы убедиться, что Роан стоит рядом. – Привет.

Выражение его лица было почти таким же напряженным, как и вчера. Если бы мы не находились в общественном месте, я бы потребовала от него объяснений, что происходит.

Роан словно заметил тревожность на моем лице – его взгляд загорелся, он обошел стол, чтобы подойти ко мне.

– Каро, возьми Шедоу, – произнес он, не отрывая от меня взгляда.

– Роан…

Затем совершенно внезапно Роан Робсон опустился передо мной на одной колено, и мне показалось, что у меня сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я чувствовала, как сильно оно бьется.

Оно стало стучать еще громче, когда он достал черную бархатную коробочку с кольцом.

Позади меня раздался возглас, потом еще один, потом громкая неразборчивая болтовня посетителей превратилась в бормотание, а затем стихла.

Роан ждал, глядя на мое изумленное лицо, с румянцем на щеках и небольшой улыбкой в уголках губ.

А затем…

– Эванджелина Старлинг, – низкий голос Роана, казалось, прозвучал на весь паб, – люди будут говорить, что это слишком рано, что мы сумасшедшие, раз собираемся это сделать. Но с того момента, как ты спасла моего пса, я стал твоим. Дни, заполненные только работой и дружбой, превратились в дни, когда я считаю часы до следующей встречи с тобой.

Боже мой. Мои глаза наполнились слезами.

– Я знаю, что я прирос к тебе, как знают деревья о том, что приросли к земле. Неважно, какой ответ ты мне дашь сегодня: я твой до тех пор, пока ветер не превратит меня в пыль. Может, даже тогда я буду твоим, – в его глазах светилась любовь, и мне не верилось, что вся эта любовь предназначалась мне. Он открыл коробочку: внутри было потрясающее обручальное кольцо с бриллиантом в форме слезы. Кольцо из белого золота было инкрустировано сверкавшими крошечными бриллиантами, а сам камень в форме слезы был довольно весомым.

Оно было таким красивым.

И он хотел, чтобы оно стало моим.

Мое зрение затуманилось, я оторвала взгляд от кольца и посмотрела Роану в лицо. Лицо, которое я любила больше всего на свете.

Выйти за него замуж означало оставить свою жизнь в Чикаго, но разве я не собиралась так и поступить, как только Роан признается, что любит меня? Но брак? Брак – это навсегда.

– Я твой, Эви, – мягко произнес он. – Забудь про время, забудь обо всех остальных и о том, что они думают. Чего хочешь ты сама? Потому что я хочу, чтобы ты была моей, а я – твоим. Ты выйдешь за меня?

Дело было не в том, что мне не хотелось остаться с Роаном. Хотелось. Мне это было известно с того дня, когда мы впервые занялись любовью, может быть, даже раньше. И все же я должна была знать наверняка, что могу уехать от Грир, Фила и мамы. Они важны для меня, но у них была своя жизнь. Пришло время и мне начать жить своей.

От этой мысли, прозвеневшей у меня в голове, я недоверчиво и радостно рассмеялась, а Роан моргнул, словно не зная, как это истолковать. Испугавшись, что он воспримет это неправильно, я бросилась в его объятия, осыпая его лицо поцелуями.

– Я была твоей с первого дня, – ответила я, а потом отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза, и обхватила его лицо руками; его борода щекотала мои ладони. – Роан, я твоя. И всегда буду твоей.

Он судорожно выдохнул, медленно и облегченно улыбнувшись.

– Это значит «да»?

Я широко ему улыбнулась, так широко, что у меня заболели щеки. Внутри было столько эмоций, что мне казалось, я могу взорваться от такого количества чувств, что их слишком много для одного человека.

– Это самое большое «да» в моей жизни.

Роан стал крепко меня целовать, он целовал мои щеки, нос, подбородок, заставляя меня смеяться, вокруг нас нарастали радостные крики и возгласы.

Я захихикала, и он наконец выпустил меня из своих объятий, чтобы надеть мне кольцо на палец.

– Оно такое красивое, – прошептала я ему. – Идеальное.

– Это ты идеальная, – прошептал он в ответ, целуя меня.

– Достаточно. Отпусти ее, – раздался голос Милли. – Дай нам поздравить вас.

Выражение лица Роана по какой-то причине изменилось, и я была готова поклясться, что увидела в его глазах тревогу, когда он быстро прошептал мне на ухо:

– Эви, нам надо кое о чем поговорить.

Приглушенный, почти животный рык заставил меня вздрогнуть от неожиданности, и весь паб уставился на потолок.

– Папа! – услышали мы сдавленный вопль Виолы.

Мой взгляд метнулся к Милли, которая вся побледнела и направилась к барной стойке.

Топот ног по лестнице остановил ее, и мы с Роаном медленно встали, а крики Виолы заглушили сердитые вопли Декса.

Мы довольно быстро поняли их причину, когда из-за двери с надписью «Только для персонала», на ходу натягивая рубашку, появился Лукас. Он стоял к нам спиной, подняв руки вверх, на него наступал Декс.

С дробовиком в руке.

– Где он его взял? – взвизгнула я.

– Это отца Милли, – коротко ответил Роан, аккуратно усаживая меня на место. – Оставайся здесь, – сам он, однако, не последовал своему совету. Он осторожно пошел к Милли, застывшей на месте от шока.

Как и все здесь присутствующие.

– Папа! – Виола ворвалась в зал, полуодетая, со взъерошенными волосами и раскрасневшимся лицом.

Боже.

Все встало на свои места.

– Ви, уходи отсюда, –