— У меня был фантастический оргазм, — заявила я и поднялась на ватные ноги. Порванные штаны сползли к лодыжкам.

— Я рад.

Ирий подхватил край моего розового свитшота и стянул через голову. Руки выскочили из рукавов, и бретельки разрезанного лифчика соскочили с плеч. Скотина. В чем я поеду домой? Между прочим, рваную одежду еще не перерисовывала, так что: получится ли?

— Мать твою…

— Ага…

— Болит? — Он бережно коснулся пальцами к длинному синяку, который повторял скобу, что держала верхнюю часть грудной клетки.

— Таки ты перестарался… — Я сложила руки, пряча второй синяк, под грудями. Нахмурившись, Ирий развел мои руки в стороны, выматерился, осмотрел запястья.

— Я думал, что синяков не будет, ведь распределил вес твоего тела между скобами и оставил ткань между кожей и железом, — бормотал он. — Надо было сначала на себе попробовать. Вот дрянь…

Его пальцы пробежались по самому незаметному синяку — на животе — а за ними ласковая дрожь.

— Я тоже должна была почувствовать и сказать «акула», — пожала я плечами, разглядывая мускулистый торс. Что за недоразумение стоять вдвоем полностью голыми и не обниматься? Меня дико тянуло вперед, к жару мужского тела.

— Нет! — Он напористо приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Серьезный, суровый взгляд как никогда. Я млела. — Твоя безопасность — это в первую очередь моя забота. Иногда под эйфорией ты можешь не почувствовать боль. Я виновен, ибо я довожу тебя до умопомрачения.

Как он ясно описал мое состояние. Умопомрачение. Никогда раньше я не теряла так сильно рассудок. Казалось, что бы Ирий дальше ни вытворил, что бы ему в голову ни пришло, я кончу от всего. И каждый раз будет более бурным, нежели предыдущий.

— Подожди здесь, выбери, что закажем, я быстро. — Ирий указал на меню на столике и рванул в ванную комнату, сверкая голой задницей. Я расстроенно вздохнула и взяла алую книжечку, на обложке которой грациозно разместились позолоченные вилка и нож.

Цен нет. Весело. Значит, разгуляемся, а жаба будет в неведении и не придушит. Учитывая то, какие продукты лежали в холодильнике Ирия на его квартире, я выбрала семь блюд и заказала их раньше, чем он вернулся. В халате, блин.

— Обещали, через полчаса все привезти.

— Уже сделала заказ?

— Если ты еще что-то хочешь, добавь… — Я кивнула к меню. Будь моя воля, я бы заказала семь тарелок острой куриной лапши. А так заказала только три.

— Нет, мне интересно, что ты выбрала. — Он протянул мне махровый темно-синий халат и открыл тюбик с мазью. — Накинь на плечи.

Я набросила на себя дивно мягкое облако — или тучку, если судить по цвету — и уселась на диван. Ирий выдавил на пальцы прозрачную горошину вещества без запаха и коснулся длинного синяка над сердцем. По коже мелкими иголочками рассыпалась прохлада. Я блаженно промурлыкала, прикрывая глаза. Слабая боль отступала. Пальцы ласково растирали мазь, груди набухали от возбуждения, соски твердели. Я поерзала на диване, потерлась промежностью, изнемогая от желания.

Ирий переместился под груди, мягко дотронулся до синяка, порхал по нему пальцами. Я от любопытства приподняла веки. Не только мне одной не терпелось окунуться в вихрь страсти? На мужском лице напряжение, смута и оттенок мрачной похоти. Я ухватилась за пояс его халата и дернула на себя. Полы распахнулись, являя поджарый живот и вставший член. У меня заныло между ног. Не набрасываться же мне на него? Или да?

— Не двигайся, — строгий голос лишь сильнее завел меня.

— А то что? Свяжешь мне руки?

В голубых глазах мелькнуло пламя. О да. Только бы сковать меня и обрести полную власть над моим телом. Извращенец. Самое поразительное, его пристрастия почему-то откликались во мне жаждой секса. Я ведь терпеть не могу, когда меня контролируют, но… Или меня заводила борьба против контроля?

— Я хочу связать тебя полностью, свить на тебе красивый узор из веревок, — говорил Ирий, нежно массируя мазью мое запястье. — Будет совсем не больно. Я учился связывать профессионально. Ты почувствуешь радость и умиротворение, непривычное возбуждение, самые крепкие объятья. Либо будут другие чувства, тебе не понравится — в таком случае я в любой миг остановлюсь.

Нет, это слишком. Даже прикованная к потолку, я имела каплю свободы — ощущала, что могу оторвать скобы от потолка, стоит лишь приложить усилие. А позволить связать себя полностью веревкой… зачем?

— Профессионально учился связывать? — спросила я, когда Ирий массировал второе запястье. — На курсы ходил?

— Типа того. — Он криво усмехнулся.

— Зачем?

— Я сначала попал на курсы не совсем по своей воле, а потом втянулся. Поначалу не понимал, почему люди это делают. — Ирий присел передо мной на корточки, выдавил на пальцы бесцветную горошину мази и коснулся моего живота. Я невольно его втянула, будто спасаясь от нового прилива возбуждения.

— Так почему делают?

— Тебе интересно? — он посмотрел на меня исподлобья, ухмыляясь. — Если интересно, значит, неравнодушна?

— Неинтересно. — Я приподняла подбородок и отвела взгляд к тяжелым гардинам. — Спросила, чтобы поддержать разговор.

Ирий провел руками по бедрам, обогнул колени и взял лодыжку. Там тоже темнел синяк. Кожа у меня бледная, почти прозрачная, ничего удивительного, что синяки быстро появляются. Лишь бы не задерживались долго — завтра, скорее всего, увидимся с Келланом. Надену длинные рукава.

Тишина повисла тяжелым грузом на моих плечах. Ирий покрывал тонким слоем мази последний синяк на правой лодыжке. Я закусила щеку изнутри — все темы, на которые можно перевести разговор, казались глупыми.

— Необязательно, чтобы нам в сексе нравилось все одно и то же, — подал голос Ирий, поднимаясь. — Не переживай, ты не должна хотеть все, что хочется мне.

Не переживай? У меня на лице написано? Тревога вправду точила: вдруг он, услышав отказ, пойдет связывать другую девушку. Ну и пусть валит. Я прогибаться не буду.

— Мое дело предложить… — Снимая халат, Ирий двинулся к своим вещам, аккуратно сложенным в кресле. — А через некоторое время предложить снова. Ведь желания могут измениться. — Он подмигнул мне и резким движением вытащил ремень из джинсов, отчего раздался глухой хлопок. Я вздрогнула. Руки мне вдруг связать собрался?

Но Ирий протянул ремень мне. Я в замешательстве взяла его. Грубоватая черная кожа, приятная на ощупь, тяжеловатая.

— Зачем?

— Ударь меня.

— Что?!

— Несправедливо то, что я тебе сделал больно.

— Перестань. — Я смеялась. Одна. В голубых глазах ни капли веселья, скулы напряжены. Я бы начала переубеждать, что все чушь, не стоит внимания, только потом опомнилась. В прошлый раз, когда Ирий играл со мной в угадайку вкусов, я клялась, что сделаю ему намного больнее, если он причинит боль мне.