– Но в Нью-Йорк ведь ты поехала, – возразила Биа.

– Тогда был другой случай – я поехала из-за Оливера, потому что была не одна. Да, это был серьезный поступок, но рядом находился близкий человек. И потом, – она вздохнула, – я вернулась в Англию и тем самым доказала, что ни на что не годна.

– Но причиной тому был Оливер, а не Нью-Йорк, – Биа ткнула Джози в бок. – И ты об этом знаешь.

Джози откинула волосы с лица и посмотрела на Биа страдальчески.

– Ехать на стажировку в Ботсвану – звучит бредово, тебе не кажется?

– Нет, если ты хочешь фотографировать дикую природу. А куда еще ехать в таком случае?

– Да, но… я не знаю, но, по-моему, пускаться в такие авантюры хорошо, когда тебе лет двадцать с небольшим. Отправляться на край света, чтобы «найти себя» и все в таком духе.

Биа поджала губы с задумчивым видом.

– Ну, – медленно проговорила она, – может, тебе и не надо себя искать. Может, ты едешь туда, потому что уже себя нашла?

Джози внимательно посмотрела на нее и заулыбалась.

– А вот это мысль.

– Я рада, – осклабилась Биа, – потому что думала, что скажу чушь.

У Джози зазвонил телефон, и Биа соскочила с кровати, чтобы продолжить собирать чемодан. Джози посмотрела на экран и улыбнулась.

– Привет, тетушка Хелен. Извини, забыла отправить сообщение – добралась благополучно, мы просто…

– Привет, дорогая, – голос тетки звучал резче обычного, и Джози невольно напряглась. – Ты только не паникуй, но Мемо в больнице.

– Что?! – У Джози холодок пробежал по спине, и Биа с обеспокоенным видом повернулась от шкафа. Джози показалось, что рука приросла к телефону. – Почему? Что произошло?

– Я… – Хелен глубоко вздохнула, – у нее инфаркт, дед отвез ее в больницу, и ее госпитализировали. – Еще один вздох, но на этот раз он прозвучал так, точно она пыталась справиться с эмоциями. От этого у Джози похолодело на сердце. – Она в порядке, я говорила с ней по телефону, и она уверяет, что чувствует себя хорошо, что ею занимаются, но нужно провести обследование и держать ее под наблюдением, все-таки инфаркт – не шутка. Я сейчас на пути туда из Гилфорда. Папа только что звонил мне, он перепуган, несмотря на то, что сказала мама, поэтому я решила позвонить тебе.

Папа. Мама. А не дед и Мемо. От этих оговорок у Джози задрожали губы.

– Но… она же была на выставке, – тупо сказала Джози, – и отлично себя чувствовала.

Это никак не укладывалось в голове. Мемо казалась веселой, здоровой. Ведь проблемы с сердцем связаны с лишним весом, разве нет? Должны же быть какие-то сигналы, предостерегающие о подобном? Биа опустилась на кровать рядом с Джози, осторожно погладила ее по плечу.

– Я знаю, дорогая. Мне так жаль.

Джози тряхнула головой. Нет. «Мне так жаль» говорят, когда кто-то умер. Она отодвинула от уха телефон, проверяя время. Шести еще нет.

– Я поеду ближайшим поездом, – сказала она Хелен. Хотя бы один еще должен быть.

– Сегодня вечером нас к ней не пустят, придется ждать до утра.

– Я все равно должна быть там, вместе с тобой и дедушкой. Когда часы посещения?

– С девяти утра.

– Тогда поедем все вместе, из дома, – твердо сказала Джози.

– Хорошо, дорогая. До встречи. Позвони, если будешь задерживаться.

– Обязательно.

Джози встала с кровати – ей надо было немедленно что-то сделать. Инфаркт. Это слово эхом отдавалось в голове, и у нее перехватывало горло.

– И, Джози, постарайся пока не впадать в панику. – Хелен удалось совладать со своим голосом. – Мы с дедушкой просто решили, что ты должна знать, просто… чтобы ты знала.

На всякий случай. Эти слова остались несказанными и повисли в воздухе.

Они попрощались – Джози нажала отбой и уставилась на Биа, которая по-прежнему сидела на кровати.

– Это про бабушку, – сказала она.

– Ох, Джози. – Биа вскочила на ноги.

– Она в больнице. У нее инфаркт. Я должна ехать.

– Вот дерьмо…

Джози не знала, что имеет в виду Биа – больницу или то, что ей нужно ехать, но это было неважно. Она пошла в гостиную, где стоял чемодан, который, к счастью, остался нераспакованным, и быстро проверила по телефону расписание пригородных поездов – на последний она успевала при условии, что выйдет прямо сейчас. Тогда она сможет приглядеть за дедом и утром быть в больнице.

– Джози…

Она обернулась к Биа.

– У нее инфаркт, Би, мне нужно ехать. Я должна быть в больнице.

– Я поеду с тобой, – тотчас сказала Биа.

– Нет. – Джози шагнула к ней и, взяв за руки, стиснула их. – Мы не можем обе пропустить рейс.

– Ой, рейс, вот черт, – скривилась Биа.

– Вот именно. Слушай, ты лети, а я позвоню в авиакомпанию и узнаю, может, есть вылет позже, если…

Но договаривать она не стала, потому что кто знает, чем все это может закончиться.

– Я тебя одну не отпущу, – замотала головой Биа.

– Я не одна. Там будут Хелен и дед.

Джози сама не понимала, как ей удается сохранять спокойствие.

– Но…

– Я тебе запрещаю, ясно? Отправляйся в Будапешт и начинай веселиться. Познакомься с каким-нибудь классным парнем и жди меня. – Она попыталась улыбнуться. – Ты все равно ничем не сможешь помочь, а Мемо, скорее всего, будет в полном порядке.

Но несмотря на внешнее самообладание, ее грызло беспокойство, которое она отчаянно пыталась заглушить.

Схватив за ручку чемодан, Джози покатила его к двери – и поскольку Биа до сих пор не собралась, это решило дело. Они обнялись, и Биа прошептала:

– Ты, пожалуйста, позвони мне.

– Обязательно, – пообещала Джози. – Все будет в порядке.

Ей очень хотелось в это верить, когда она спускалась по лестнице, выходила из дома и спешила в сторону платформы.

Поездка от дома стариков заняла полчаса, после чего Хелен припарковалась возле больницы Джона Рэдклиффа в Оксфорде, и все трое вышли из машины – Джози, как в детстве, ехала на заднем сиденье. Они с Хелен остались на ночь с дедом, Хелен настояла на том, чтобы Джози спала в своей прежней комнате, а сама легла на диван. Впрочем, поспать толком не удалось – все ждали звонка, опасаясь плохих известий.

Джози ни разу не заплакала. С самого начала трехчасовой поездки она боролась со слезами – пока добиралась пригородным поездом, ехала в метро из Стритема до Мэрилебон, ждала на станции, садилась в поезд до Оксфорда, а потом – в такси. Даже оказавшись дома, она не дала волю слезам и теперь пребывала в пограничном состоянии – при внешней заторможенности у нее отчаянно щипало глаза.