их тусовке на той неделе только и говорили. Игната боялись и уважали — он был кем-то вроде местного принца. И он устроил показательную порку того, кто оскорбил сводную сестренку. Самой Лины на свадьбе не было, она слышала об этом от знакомых.

«Да», — коротко ответила Алекса.

«Со сводными тоже можно спать», — зачем-то написала Лина, но не отправила и стерла. С Алексой портить отношения не хотелось. В отличие от парней, Лина не велась на милую внешность, и точно знала, какой Алекса была на самом деле.

Подруге Лина отправила совсем другое сообщение:

«Извини! Тогда я все неправильно поняла:)»

При этом Лина была уверена — Алекса сделает нужные выводы. Впрочем, и на нее, и на Игната ей было плевать. Ее интересовал только Серж. И она собиралась сделать его своим парнем.

Глава 44. Искры души

Жизнь в особняке была странной. Не похожей на ту, которая была у меня раньше. Я почувствовала себя Барби, которую поселили в прекрасном кукольном доме, дали кучу нарядов и разрешили делать все, что она захочет. Костя не жалел денег — ему нравилось давать мне на «карманные расходы», которые сопоставимы были с несколькими зарплатами. И сколько бы я ни просила его не делать этого, он просто улыбался и говорил, что я могу позволить себе все, что захочу. Он одаривал нас с мамой подарками и приятными сюрпризами. У меня появились часы и украшения, которые я, честно говоря, даже боялась надевать на улицу — слишком уж дорого они стоили. Телефон, ноутбук, техника — все самое новое и самое лучшее. Одежда и обувь из дорогих магазинов. И хотя Костя постоянно пропадал на работе, уезжая рано утром и возвращаясь поздно вечером, он старался найти время, чтобы побыть с мамой. Несколько раз мы вместе гуляли — Игната Костя тоже звал, но тот категорически отказывался от этого. Он ненавидел нас с мамой — терпел только из-за того, что боялся потерять деньги отца. Это был его личный поводок, который делал его послушным. Но, если честно, выдерживать его тяжелый взгляд исподлобья было непросто. В любой комнате, в которой появлялся Игнат, атмосфера становилась гнетущей. Этот человек обладал какой-то особенной способностью портить настроение всем, кто был рядом.

Мы почти не пересекались.

Иногда сидели за одним столом, когда Костя успевал приехать на ужин. Отчиму было важно, чтобы мы собирались вместе. Мне казалось, он отчаянно хочет создать дружную семью, члены которой будут заботиться друг о друге, но Игнат не давал ему этого сделать. Он мог всего лишь парой слов рассердить отца. И при мне они дважды сильно ругались, но, слава богу, Игнат не задевал больше маму. Он словно не замечал ее. Наверное, так ему было легче. Хотя мама, если честно, очень пыталась построить с ним если не родственные отношения, то хотя бы теплые. Она спрашивала у него, как дела, угощала чем-то, даже защищала от гнева отца. Но все ее попытки были обречены на провал. Игнат не давал пересечь те границы, которые выстроил вокруг себя.

Иногда мы виделись в коридорах особняка и каждый раз отворачивались друг от друга. Проходили мимо с независимым видом. Правда, однажды он случайно дотронулся до меня, когда ему пришлось отойти в сторону, чтобы пропустить одну из горничных, которая катила тележку с моющими средствами. Наши руки соприкоснулись, и мы одновременно повернулись друг ко другу. Зацепились взглядами и замерли. Меня будто осветило золотистым солнечным светом — так тепло стало внутри. И я вдруг подумала — какие же красивые и выразительные у Игната глаза. Меня словно околдовало, и я едва не подняла руку, чтобы дотронуться до него, но вовремя спохватилась.

Нет. Нельзя. Он меня ненавидит. И я должна… Должна отвечать ему тем же? Иногда я действительно ненавидела его в ответ. За отвратительное поведение, высокомерие, самовлюбленность. Но иногда… Иногда мое сердца наполняла такая нежность, что хотелось подойти и без слов обнять его. Зачем, я и сама не знала. Знала лишь то, что ненависть разрушает. И ревность — тоже. А ревности было много. Игнат встречался с этой своей Алексой. И каждый раз, когда я слышала, как мило он разговаривает с ней по телефону, меня охватывала злость. Я даже писать не могла из-за всей этой бури эмоций. А еще… Мне стыдно было даже думать об этом, но я хотела его. Это было настоящее наваждение, и когда желание охватывало меня, я все время представляла Елецкого. И когда фантазировала, что он целует меня, разрядка происходила быстрее. Только мне, как будто было мало. А потом ненавидела себя за все это.

Я не понимала, почему все было так сложно. А Стеша, которая знала обо всех моих метаниях, говорила, что Игнат мне нравится.

— Ты как будто бы больна им, — сказала подруга однажды, находясь у меня в гостях. Ей очень хотелось попасть в особняк и посмотреть, по ее словам, на богатую жизнь. А я была только рада, что Стеша приехала с ночевкой.

— По-моему, я просто больна, — усмехнулась я.

— Не спорю, — вздохнула Стеша.

— И как мне вылечиться?

— Когда человек болен, ему нужно лекарство.

— Какое? — спросила я с подозрением.

— «Максим форте», — провозгласила она. — Походи с ним на свидания. Ты же ему нравишься. Он тебе постоянно пишет! Может быть, вам нужно того-этого? — И подруга, поправив очки, выразительно заиграла бровями.

— Что значит «того-этого»? — хмыкнула я, хотя все прекрасно понимала.

— Переспать! — объявила Стеша.

— Ну спасибо. Сама с ним спи, — поморщилась я.

— Ну, на меня ему фиолетово. А вот ты… Воспринимай это как лекарство от своей игнатомании.

— Как мерзко звучит. Словно я действительно какая-то больная, — поморщилась я.

— Но так ведь оно и есть, — развела руками Стеша. — Говорю же, «лечись» Максом!

— Нет, — покачала я головой. — Он хороший парень. Зачем я буду пудрить ему мозги? Я же понимаю, что он не мой. Между нами нет искры.

— Зато с Елецким у тебя пожар, — фыркнула Стеша.

Глава 45. Падение

Разговаривая обо всем на