Литтл. Его очень рекомендовали, но по дороге сюда он просто рассказывал мне, как сильно ему не терпится остепениться. Он упоминал, что долина действительно напоминает ему о его доме, где он вырос. Если бы я мог быть таким смелым, может быть, я мог бы порекомендовать его помочь вам на вашей ферме? Мне бы не хотелось его отпускать, но я уверен, что он был бы для вас большим подспорьем”.

Снова взглянув на мужчину средних лет, Элли наморщила лоб и посмотрела на Джона. Выражение его лица вернулось к своему нормальному, нейтральному состоянию, Джон кивнул.

“Конечно. Поскольку Томас приехал, у него нет причин уходить. Боюсь, ему пока придется остаться в сарае, поскольку я еще не достроил двухъярусный дом. И платят не очень хорошо, так что, если это станет проблемой, то, возможно, ему повезет больше в городе. Я знаю, что в наши дни многие фермеры покидают долину”.

Вспомнив, что Джон сказал, что плата была щедрой, когда они были в подвале, Элли моргнула, а Гофрид запнулся, но Томас просто шагнул вперед и поклонился, говоря мягким голосом.

“Спасибо, все будет в порядке”.

“Хм. Ты хотя бы знаешь, как вести хозяйство?”

“Да, сэр. Я вырос на маленькой ферме. Моя семья держала коз”.

“Тогда ты можешь остаться. Пойдем, я покажу тебе сарай”.

Кивнув Гофрайду, Джон повернулся и пошел прочь, не потрудившись посмотреть, следует ли за ним Томас. Мужчина средних лет поклонился Элли и последовал за ней, неся небольшую сумку через плечо. Наблюдая, как они уходят, Элли посмотрела на Гофрида, ее лоб все еще был нахмурен, но в ответ она лишь пожала плечами.

Войдя в больший из двух сараев, Джон обернулся и подождал появления Томаса, его глаза были холоднее ветра над замерзшим озером. Мужчина средних лет вошел, аккуратно закрыв за собой дверь. Той же неторопливой походкой он поставил свою сумку и опустился на колени, вытянув руки ладонями вверх. Прижав голову к земле, он оставался там, пока шли секунды, в полной тишине.

“Встань и прекрати это с этим дурацким поклоном. Ты выглядишь нелепо”.

Осторожно встав на колени, Томас склонил голову, даже не глядя на ботинки Джона.

“Да здравствует Вечный огонь”.

Хотя его голос все еще был тихим, было невозможно не заметить пыл, который скрывался за ним.

“Знает ли Экклесия, что я здесь? Потому что, если так, погибнет много людей, начиная с тебя и этого проклятого торговца”.

“Нет, ваше преосвященство. Я узнал сыр, который нес Гофрид. Ты единственный, кого я знаю, у кого когда-либо был этот сыр, поэтому, когда я увидел его, я подумал, что он, возможно, общался с тобой”.

Горько вздохнув, Джон покачал головой.

“Есть ли кто-нибудь еще, кто мог бы это знать? Собирается ли продажа этого обрушить всю Экклесию на мою ферму?”

“Нет, ваше высокопреосвященство, кроме вас и меня, императрица - единственная, кто мог бы это узнать. Все остальные мертвы”.

“Катрин? Это прекрасно. Что насчет Гофрида? Мне обязательно его убивать?”

“Нет, ваше преосвященство, если только вы не пожелаете. Он не знает, кто я такой”.

“Сколько раз я говорил тебе называть меня Джоном?”

-Бесчисленное множество, ваше преосвященство.

“И все же?”

“Вы - Вечный Огонь, ваше Преосвященство. Я не могу”.

В сарае воцарилась тишина, пока Джон смотрел на Томаса сверху вниз, его взгляд блуждал по его руке в перчатке. Спустя почти целую минуту Джон покачал головой.

“Прекрасно. Вот как мы это сделаем. Ты можешь остаться и называть меня мистер Саттон или сэр, или ты можешь просто исчезнуть”.

Впервые с тех пор, как он вошел в сарай, Томас поднял голову, и его ясный, незамутненный взгляд немного потеплел, несмотря на то, что он знал, что прямо у него над головой находится огненный шар.

“Да, сэр”.

Ворча, Джон взмахнул рукой, и голубой огненный шар, появившийся позади Томаса, исчез.

“Вставай и перестань вести себя как дурак. Как твоя рука? Они наконец закончили с этим?”

“Да, сэр”, - сказал Томас, вставая и закатывая рукав.

Перчатка на его левой руке была такой длинной, что закрывала все предплечье и застегивалась выше локтя. Расстегнув перчатку, он стянул ее, обнажив, что от локтя до кончиков пальцев его рука была сделана из блестящего серебристого металла, на котором были вырезаны всевозможные тайные символы. Три камня маны были встроены в нижнюю часть его предплечья, создавая ощущение приглушенной силы. Протянув руку, чтобы коснуться руки, Джон внимательно осмотрел ее и, наконец, кивнул.

“Ты сможешь подоить корову с помощью этой штуки? Я не хочу, чтобы ты случайно взорвал вымя моей коровы, потому что не можешь контролировать свою силу”.

“Спасибо, сэр, но я уверен, что это не будет проблемой”.

“Да, неважно. О, будь осторожен с быком и петухом; они могут попытаться затеять драку”.

“Прошу прощения, сэр?”

Проигнорировав вопрос Томаса, Джон вышел из сарая, захлопнув за собой дверь. Недовольный, он пошел за деталями, которые собрал для душа и новой раковины, и отнес их в дом. Чувствуя, что он не в лучшем настроении, Элли молчала, пока Джон возился в ванной. К тому времени, как он закончил, время ужина прошло, но Элли просто держала еду теплой, пока они с Беном ждали. Выплеснув свои эмоции на водопровод, Джон вышел из ванной со слегка застенчивым выражением лица.

“Извини. Я не хотел откладывать ужин. В следующий раз просто скажи мне”.

“Мне позвать мистера Литтла?” Спросил Бен, его взгляд остановился на супе на плите.

“Я приведу его”.

Выйдя из кухни, пока Элли относила еду, Джон направился к сараю и, открыв дверь, просунул голову внутрь. Увидев Томаса, сидящего на тюке сена и жующего буханку черствого хлеба, Джон нахмурился.

“Что ты делаешь? Поторопись и заходи в дом. Время ужина.”

Вскочив, Томас начал поднимать руку, чтобы отдать честь, но поймал убийственный взгляд, которым наградил его Джон, и позволил руке упасть. К тому времени, как Джон убрал свои инструменты и вымылся у насоса, Элли, Бен и Томас уже сидели за столом и ждали его. Как только он сел, Элли подала еду, и они вчетвером начали есть в тишине. В середине ужина Джон не выдержал и стукнул ложкой по столу, заставив Бена и Элли подпрыгнуть. Томас просто продолжал спокойно есть.

“Элли”. Джон сделал небольшую паузу, словно не зная, как продолжить. “Это Томас Литтл. Он служил в моем подразделении, пока я был военным”.

Когда Джон замолчал и взял свою ложку, Томас вздохнул и отодвинул свой стул. Встав, он поклонился Элли и