Однако, увы. Здешние твари, в отличие от своих космособратьев, учиться умели. Уже через полминуты они принялись сперва осторожно, а затем всё увереннее и увереннее «плевать» в нас аналогом дроби — щебёнкой. Пущенная с довольно высокой скоростью, она наносила увечья, а при «удачном» попадании навсегда выводила из строя попавшего под раздачу бойца. За пять минут такой перестрелки мы потеряли безвозвратно двоих и ещё четверых ранеными. Чтобы спасти «трёхсотых», пришлось приземлять один из десботов, и саранча с «радостью» начала поливать машину привычной плазмой. Бот, к сожалению, искажающие поля ставить не мог, а прикрывался только энергощитами, как и противник. Именно это сыграло, наверное, главную роль в последующей трагедии.

Когда аппарат снова поднялся в небо, его неожиданно повело в сторону острова. То ли какие-то датчики повредило обстрелом, то ли ещё что-то, но выровняться десбот не успел — машина таки коснулась первого слоя барьерной защиты. В то же мгновение её словно опутало ворохом призрачных нитей. Пилот, явно не видя противника и не понимая, что происходит, попытался отработать рулями и двигателем, но не преуспел. Десбот накренился, из вспомогательных сопел хлестнуло пламя, затем машину вдруг закружило по всем трём осям и, потеряв управление, она рухнула в воду. В уши ударила взрывная волна, по вспухшей пузырём водяной глади растеклось облако пара.

Пара секунд промедления, пока я очухивался, для двух оставшихся ботов стали поистине роковыми. Вовремя передать пилотам команду отвести машины подальше от берега не получилось. В миг, когда рухнул первый десбот, по нам с трёх сторон ударили ГРЭБом, забив все каналы связи. Поэтому всё, что я мог — это просто смотреть на тянущиеся к нашим десботам зеленоватые барьерные щупальца и надеяться, что пилоты всё же успеют понять, откуда идёт опасность.

Надежды оказались напрасными. Обе машины повторили судьбу предыдущей. Единственное отличие — они упали не в воду, и экипажи в последний миг перед гибелью сумели-таки передать тварям прощальный подарок: направили падающие боты за вал и активировали разгон энергетических модулей.

Как полыхают замкнутые на себя батареи летающих бронемашин, я раньше видел только в учебных фильмах. Сегодня, увы, пришлось наблюдать за этим вживую. На протяжении нескольких сотен тян пространство за валом превратилось в море огня. Местами оно перехлёстывало через гребень и стекало вниз пылающими потоками. Жар доходил аж до береговой кромки, и нам приходилось буквально жаться к воде, чтобы не вспыхнуть, как факелы.

Бо́льшую часть вражеских укреплений спалило одним из таких потоков, и это существенно облегчило нам задачу прорыва редутов. Преодолев коротким броском последние тяны дистанции, мы попросту забросали гранатами ещё огрызающихся там тварей, а дальше, перемахнув через насыпь и добив из «карамультуков» случайно выживших, рванули прямо к мосту…

Возле моста энергооружие внезапно перестало работать, как полностью перестала работать и всякая электроника, и никакие «особые» режимы АЭП реанимировать её не помогли.

Ну, что-то подобное, в общем, предполагалось и, соответственно, сюрпризом для нас не стало. Но позитива это никому, ясен пень, не прибавило. Особенно после только что потерянных ботов. И ладно бы дело ограничилось только техникой — железки, они железки и есть. Гораздо труднее было принять людские потери. Тем более, такое количество разом. Три пилота, шесть операторов, четверо погибших с ними десантников плюс ещё двое до этого. Почти половина начального состава команды. И среди них Гриф, мой старый товарищ по кудусу Перекки, командир первого отделения.

Сейчас в строю осталось восемнадцать бойцов, включая меня и Борсия. И, дай бог, чтобы в конце пути их число не уменьшилось так же сильно, как и на первом этапе.

— Карамультуки наизготовку! Всем, у кого арбалеты, зарядить бронебойными! Двигаемся клином, по трое. При обнаружении противника огонь непрерывный, при перезарядке меняемся…

Из-за относительно небольшой ширины — тян десять, не больше — двигаться по мосту как-то иначе возможности не представлялось.

Середина моста терялась в тумане. Со стороны это выглядело достаточно странно, поскольку ни слева, ни справа над озером никакого тумана не наблюдалось. О причинах я, безусловно, подозревал. Именно здесь должен был проходить второй слой барьерной защиты, и туман, по всей вероятности, предназначался, чтобы скрыть её отсутствие в этом месте от типов вроде меня. Глупо и совершенно бессмысленно. Потому что такие типы, как я, уже знали, что туман без огненных сполохов — это просто туман и ничего больше. А вот то, что располагалось дальше за ним, представлялось и впрямь интересным…

Включив барьерное зрение, я хорошо различал выстроившиеся за туманом фигуры. Точнее, их ауры. Ярко-зелёные. Стоящие плотной толпой. Держащие в руках луки и арбалеты… Минимум, сотня безликих. И ни одной твари.

— Всем наземь! — скомандовал я за десять шагов до клубящегося над мостом марева. — Туман проходим ползком. Тройками. Противник скрывается дальше. На выходе из тумана встаём, делаем залп и быстро назад, на смену…

Решение оказалось верным. Правда, с нюансами.

Первая же тройка бойцов, выскочившая из тумана и сделавшая залп по безликим, возвратилась обескураженная. «Карамультуки» давали осечки. Из шести патронов выстрелить удалось только два. А вот арбалеты не подкачали. Но личные искажающие поля, оказалось, тут не работали. В результате ответной, но бестолковой стрельбы одному из бойцов почти прострелили плечо (стрела «расцарапала» кожу), второму чужой арбалетный болт оторвал мочку уха.

Это стало для меня неожиданным. Подобная ситуация заставляла нас осторожничать. А осторожность означала потерю темпа. Но замедляться нам было никак нельзя. Пожары в тылу могли в любой момент завершиться, и тогда твари ударили бы нам в спину.

— У кого арбалеты, вперёд!

Команда пусть запоздалая, но логичная. «А ещё бы гранатами их пощупать…»

Арбалетов у нас имелось одиннадцать, поэтому новую тройку пришлось «разбавлять» лично, в надежде, что, может быть, у меня дробовик отработает как положено, а стрелы безликих будут лететь мимо.

Предположение оправдалось ровно наполовину. «Карамультук» не сработал, оба патрона на удары бойков не откликнулись. Зато искажающее поле оказалось рабочим… в отличие от соседей по тройке. Левый боец, к несчастью, поймал стрелу прямо в шею.

Эта потеря меня даже не разозлила — она заставила меня рассвирепеть. Подхватив арбалет убитого и подсумок, я встал во весь рост и принялся посылать болт за болто́м в безликую шоблу. А когда боеприпасы закончились, мне сунули в руку новый подсумок. И я снова начал стрелять, не обращая внимания ни на летящие в меня стрелы, ни на крики восторга и боли откуда-то сбоку и сзади…

А затем враги неожиданно побежали. Только не назад, а вперёд. Стреляя на ходу из луков и арбалетов и размахивая вынутыми из ножен мечами. Как будто бы тот, кто командовал ими в этом бою, понял, что, стоя на месте, эту битву не выиграть и что в такой диспозиции я просто перестреляю их всех как куропаток.